Сельма Лагерлёф - Новеллы

Что слышим мы? Подумай, Маргарета,
Какой обет с твоих слетает уст?
Захваченная общим ликованьем,
Решила ты, что счастлив твой удел –
Нести простому люду радость мира.
От криков, пролетевших над рекой,
Твоя душа исполнилась восторга,
И, давши знак остановиться свите,
Сдержав коня, поднявшись в стременах,
Ты, словно ангел, с рвением священным
Воздела руки к небу и сказала
(Нам те слова до смерти не забыть):
«Покуда в сердце кровь не оскудеет,
Покуда речь в устах не пресечется,
Я буду охранять желанный мир!»
И словно бы предчувствуя дурное,
Заплакав, ты прибавила чуть слышно:
«Хоть жизнью или счастьем заплачу».

Прочь мысли, Миротворица, дурные.
Подумай о другом, смахни слезу.
Взор обрати сюда. К тебе взывает
Мальчишка-пастушок. Он полон счастья.
Он лучшее, что есть у бедняка,
Тебе желает поднести в подарок:
В честь красоты твоей споет он песню,
Прекрасную и жалобную песню
О государе северной страны,
Влюбившемся в восточную принцессу.

«Из-за нее ночами
Я глаз сомкнуть не в силах,
Ее красою смуглой
Пленен и очарован.
Сама свою дружину
Она в походы водит,
Матильда, чайка битвы,
Восточная принцесса.

Что радость в дом приносит,
Как не краса-супруга?
Но нынче в поле, в доме,
На тинге и в дороге,
Во всякий час со мною
Моя печаль-кручина:
Ведь ей не быть моею,
Принцессе черноокой!»

Собравшийся в чужую ехать землю
С охотою послушает любого,
Кто может рассказать ему о ней.
Так и тебе, наверно, было в радость
Узнать о том, как любят, как тоскуют
В стране, куда сейчас въезжаешь ты.
Но ради счастья своего не вздумай
Расспрашивать мальчишку-пастушка,
Кто этот конунг. Ну а если спросишь,
Заткни руками уши и не слушай,
Как бойко он ответит: эту вису
Норвежец Магнус написал, влюбившись
В Матильду, императорскую дочь.

О дева, дорогая, свет наш ясный!
Как побледнела ты от горькой вести.
Ты говоришь: «Не я ему нужна,
Восточная мила ему принцесса,
Ведь обо мне не сочинил он вису,
От уст к устам летящую по свету.
Нет у него в душе любви ко мне».

Как ты бледна, как смотришь отрешенно!
Куда рукой дрожащей направляешь
Украшенного пурпуром коня?
Зачем сзываешь свиту? Что мы слышим?
Ты говоришь: «Поедемте домой,
Коль любите отца, молю вас, сжальтесь
Над дочерью его, ведь вы узнали,
Что не по мне тоскует конунг Магнус,
В восточную принцессу он влюблен!»

Меж тем толпа у берега все гуще,
Все громче слышны радостные крики:
«О славься, Миротворица!»
А за рекой, на стороне норвежской,
Такая же толпа у переправы
Подхватывает многогласным эхом:
«О славься, Миротворица!»

Как изменился твой прекрасный голос,
Как молишь ты: «О господа и дамы,
Моим отцом и вашим королем
Вас заклинаю — повернем обратно,
Не дайте состояться этой свадьбе,
При мысли о которой так жестоко,
Так жалобно сжимается душа».

А над рекой летит: «Принцесса, славься!»
«О, славься, Миротворица!» — ликует
На берегу собравшийся народ.
Ты затыкаешь уши. Ты сердито
От берега коня торопишь прочь.
«Ах, пусть они умолкнут. Сколько можно
Об этом мире мне напоминать!
Да, я клялась. Но мира не убудет
Без этой свадьбы. Разве конунг Магнус
Начнет войну, узнав, что я не еду?
Конечно, нет. Он будет только рад!»

По-прежнему вдали народ ликует,
Но те, кто ближе, хмурятся и ропщут:
«Куда ж ты, Миротворица, куда?»

Принцесса, слышишь, женщина седая
К тебе взывает в скорби и тревоге:
«Неужто вновь придет война и нас
Без сыновей на старости оставит?»

Принцесса, слышишь скрип дверей и лязг
Оружия? На пашне бросив плуги,
Крестьяне разбежались по домам,
Чтобы достать мечи и копья. Слышишь?
А это значит — в нынешнем году
Опять не ляжет семя в нашу землю,
И наши дочери не выйдут замуж,
И будут вновь гореть дома и села,
И женщины поруганные наши,
На выжженных рыдая пепелищах,
Тебя, о Миротворица, помянут!

Подумай, что нас ждет, какое лихо!
Наш скот и скарб расхитят и разграбят,
А нас и наших родичей погубят.
О Маргарета, смилуйся над нами,
И будем век тебя благословлять!

Скачи домой, скачи по нашим спинам,
Мы ляжем твоему коню под ноги,
Послушай наши крики и припомни,
В чем так еще недавно ты клялась.

Твои целуем руки, о принцесса!
Не уезжай, не оставляй нас, дева,
На поруганье, на разор и смерть.
Ведь мы лишь просим, мы стоим смиренно
И вовсе не хотим тебя неволить,
Ведь это только несколько несчастных,
Скитающихся по лесу рабов,
Для коих ты — последняя надежда,
Теснят коня, вцепляются в поводья,
И достают ножи из-под лохмотьев,
И в то же время плащ целуют твой.

Ты гневаешься, ты сжимаешь хлыст,
Кричишь в сердцах: «Уйдите! Прочь с дороги!»
И сыплются удары на толпу.
Но мы тебя не держим. Путь свободен.
Ты в нас вселяешь страх. Твое лицо
Безумной маской скорби и печали
Искажено. Скачи домой, принцесса.

Нам жаль тебя. Как скорбно ты глядишь
На дальние холмы, как будто к дому
Стремишься, как к гнезду подранок… Полно…
Скачи домой, утешь свою печаль
И угаси огонь, в глазах горящий
Столь яростно, что слезы иссушил.

Но ты коня обратно повернула…

Ах, дорогая… Иль по доброй воле
Решилась ты пожертвовать любовью,
Чтоб утвердился благодатный мир?

Ах, славься, Миротворица! Мы видим,
Как медленно коня ты повернула
И шаг за шагом двинулась вперед.
Посторонитесь, люди. Вашим счастьем
Не оскорбите боль ее и горе,
Неловким словом, бедную, не раньте,
Пускай свой крест она несет одна.

Плывет паром, пересекая реку,
На нем хладна, недвижна, Маргарета
По избранному следует пути.
Взгляни, о дева, на речную воду,
Неумолимо льющуюся к морю,
Взгляни на эти волны, что так кротко,
Не ведая ни страха, ни сомнений,
В его объятья страшные спешат.

И даже если встретят по дороге
Покойную, извилистую бухту,
Ни на мгновенье бег свой не прервут.
И даже если захотят вернуться
К источникам лесным, журчащим мирно,
Им это невозможно. Глянь, принцесса,
И в их покорном, легком, кротком беге
Ты свой удел увидишь. Им подобно,
Ты призвана в раздоры бурной жизни
Нести смиренье, состраданье, мир.
Ты избрана судьбой. Прими свой жребий
И понапрасну не скорби о нем.

Глянь, Миротворица, из Кунгахэллы
Со свитой гордых всадников прекрасных
Тебе навстречу едет конунг Магнус.
Сияет алый шелк его плаща,
Лев золотой блестит на крепком шлеме,
И знамя развевается над ним.
Он сам подобен северному льву
Осанкой величавою и гордой,
Копной волос, спадающих на плечи,
И пламенем воинственным в глазах.