Вера Маркова - В стране легенд

И увидел я зелёную долину, гладкую и ровную. А посреди долины стоял королевский замок. Нет ему подобного на земле!

Сто башен у этого замка, и на каждой золотой шпиль. Вокруг идёт высокая стена из прозрачного хрусталя. Издали видно всё, что делается во дворе замка.

Ночью этот замок освещает всю долину. И ещё одно чудо: может он поворачиваться в любую сторону, — откуда ни подъедешь к замку, ворота всегда перед тобой.

— Так не забудь, мой верный Томас, — молвила мне королева. — Отвечай вежливым поклоном на приветствия, но никому ни слова! И не бойся ничего — я тебе надёжная защита.

Затрубила королева в свой охотничий рог. Опустился подъёмный мост, и распахнулись тяжёлые золотые ворота.

Взглянул я на королеву и глазам своим не поверил! Снова была она молода и прекрасна. Волосы черны как вороново крыло, а губы ярче цветов шиповника. Даже тогда, когда королева фей казалась безобразной старухой, я продолжал любить её, но тут полюбил ещё сильнее…

— Как же ты мог покинуть королеву фей, Томас Лермонт? — воскликнули при этих словах рыцари и дамы.

— Погодите, погодите, гости мои, не судите меня раньше времени; рассказ мой ещё не кончен… Королева фей, как я вам поведал, стала снова молода и прекрасна. Старая кляча превратилась в молодого коня, а волчья стая — в охотничьих собак. Конь плясал на месте, словно не знал усталости, а ведь за минуту до того падали с его боков клочья пены. Весело лаяли и резвились охотничьи собаки.

Въехали мы во двор замка, мощённый голубыми и алыми плитами. Вышли навстречу королеве юные феи-прислужницы.

Не в укор вам говорю, красавицы, были они так хороши собой, что ни одна земная дева не сможет с ними сравниться. Ходят феи лёгкой поступью, как птицы летят, как волны скользят.

Повели меня феи в пиршественный зал. Стены этого зала могут раздвигаться по желанию. В нём всегда просторно.

Не горели там дымные плошки и факелы. По высокому потолку ходили солнце, луна и звёзды в свой положенный черёд.

Посреди зала сладчайшим вином били разноцветные фонтаны. Невидимые руки подавали блюда с такими кушаньями, каких на земле и королям не доводилось пробовать.

Искусные менестрели играли на арфах и виолах. [44]Шотландский напев сменялся французским, французский напев — сарацинским.

Под звуки музыки танцевали рыцари и дамы. Драгоценных алмазов сверкало на дамах больше, чем росинок на траве осенним утром. И нет в этом ничего мудрёного: ведь феи владеют всеми сокровищами речных вод и земных глубин.

Подошли ко мне рыцари и приветливо заговорили со мной:

— Кто ты, незнакомец, назови свой род и своё имя. Откуда ты? Верно, увлекла тебя с собой какая-нибудь фея? Так и мы сюда попали. Скажи нам, как зовут её?

Но я молчал.

Сказал тогда один из рыцарей:

— Верно, не хочешь ты назвать своё имя первым. Я подам тебе пример. Меня зовут Гюон. [45]Некогда имя моё было знаменитым на земле.

— А я — Ланваль, — сказал другой рыцарь. — Меня увлекла сюда прекрасная фея Сида, чтобы спасти от верной гибели.

— А я — рыцарь Круглого стола, — вздохнул третий. — Мне велели здесь позабыть моё имя, чтобы не услышал я, как зовут меня на помощь рыцари в битве. Скажи мне: жив ли доблестный король Артур?

Хотел я ответить рыцарю, что уже много веков, как нет вестей о короле Артуре, да вспомнил наказ королевы и вовремя спохватился.

— Оставьте его, — молвил один из рыцарей, — он, верно, дал обет молчания.

Тут рыцари замолчали и только глядели на меня. Один или двое из них показались мне знакомыми. Но как они изменились! Лица у них стали белее снега, глаза блестели, как лёд на солнце. А с губ у них не сходила улыбка.

Рыцари, что попали в королевство фей, не знают ни болезней, ни смерти. Века бегут мимо них несчитанные, как никто не считает морские волны. Дают феи пленным рыцарям напиток забвения, и забывают рыцари прежних друзей и родные края. Иначе как могли бы они так беспечно веселиться?

Подвели меня рыцари к высокому помосту, устланному пёстрыми коврами.

Посреди помоста стоял золотой трон под парчовым балдахином. Подлокотники трона были сделаны в виде львиных голов, и при виде меня львы разинули свои пасти и грозно зарычали.

На троне сидели король Оберон и королева фей.

Крикнул мне Оберон голосом, похожим на шум морского ветра:

— Кто ты, человек? Как зовут тебя?

Но я молчал и только склонился в низком поклоне. Засверкали глаза Оберона, как молнии. Ещё страшнее зарычали львы.

Засмеялась тогда королева и сказала:

— Не спрашивай его, супруг мой. Зовут этого рыцаря Томас Лермонт. Отняла я у него речь и унесла за дальние моря. Но он может петь, когда я прикажу. Я оставила ему дар песни: ведь он лучший певец на земле, а может быть, и здесь.

— Здесь? В моём королевстве? Не поверю я, чтобы он пел лучше моих менестрелей! — гневно ответил Оберон. — Повелеваю устроить завтра состязание певцов. Лучший певец получит в награду золотую арфу. Сама собой говорит она и поёт. Готовься к состязанию, Рыцарь, Лишённый Речи.

Так повелел король Оберон.

На том и закончился пир. Отвели меня феи в опочивальню. Едва лёг я на мягкие перины, как стала кровать баюкать меня и качать, словно колыбель.

А утром моя подушка разбудила меня. Ласково зашептала она мне в самое ухо:

— Вставай, Томас, вставай! Иди погуляй в саду королевства фей.

Хотел бы я, гости мои, показать вам этот сад! Цветут в нём цветы всех времён года. А посреди сада вырастают вместо роз прекрасные девушки. Качаются девы-розы на длинных стеблях, как на качелях.

В саду встретилась мне королева фей:

— Пойдем со мной, Томас, я покажу тебе чудеса моего замка!

— Охотно, королева! Но боюсь, что посрамлю сегодня и тебя, и себя на поэтическом турнире.

— Не бойся, Томас, не бойся! Когда ты будешь петь, помни, что никогда не победит тот, кто думает только о награде… Пой так, словно хочешь ты, чтобы песню твою услышали все люди на земле. Чтобы услышали её внуки и правнуки.

Так, беседуя, пришли мы в замок. Стала королева показывать мне его чудеса.

В портретном зале были изображены прославленные волшебники и волшебницы. Видел я там и седобородого Мерлина, и коварную фею Моргану, и чаровницу Вивиану, и прекрасную деву-змею Мелюзину [46]… Все они кивали головами, приветствуя нас.

А другой зал украшали тканые ковры. На одном из них была изображена соколиная охота. Стал я любоваться прекрасным ковром. И вдруг вспорхнул сокол, камнем упал на фазана и принёс убитую птицу к ногам королевы. Тогда поднял ловчий свою руку в перчатке, сел на неё сокол, и надел ловчий на его голову колпачок. И всё замерло. Долго я смотрел на ковёр, но видел только цветные нити…

В третий зал входишь, как в подводное царство. Повсюду сверкали золотые и перламутровые раковины. И вот стали они открываться одна за другой. Вышли из них феи глубоких вод и начали петь и плясать.