Семён Липкин - Махабхарата

С той думой в огонь возлила она масло,

Почтила, как должно, с смиренной любовью,

Отшельников-брахманов, свекра с свекровью.

Подвижники, движимы скорбью живою,

Взмолились о ней: да не станет вдовою!

Царевна ждала рокового мгновенья,

Но стало ей легче от благословенья.

И свекор с свекровью смиренно сказали:

"Исполнила ты свой обет, — так нельзя ли

Низринуть, сноха, послушания бремя,

Смотри, приближается трапезы время".

Ответила с ласкою дочь Ашвапати:

"Поем я, когда будет день на закате".

Тогда подошел, с топором на заплечье,

Сатьяван: он в лес отправлялся, далече.

"Пойду я с тобою! — сказала, тоскуя,-

Тебя одного отпустить не могу я!"

А муж: "Не просила ты раньше об этом,

И как, изнуренная тяжким обетом,

Прекрасная, пост соблюдавшая строгий,

Пойдешь ты пешком по нелегкой дороге?"

В ответ — Савитри: "Я сильна и здорова,

Пойду я с тобой, — таково мое слово".

А муж: "Хорошо. Но, над младшими властны,

Родители тоже да будут согласны".

К свекрови и свекру она, молодая,

Пришла и промолвила, скрытно страдая:

"Мой муж собирается в лес за плодами,

А также чтоб ваше поддерживать пламя.

Священный огонь — вот ухода причина,

И, значит, не надо удерживать сына.

Без мужа мне грустно, — слова мои взвесьте,-

Позвольте мне с мужем отправиться вместе.

Весь год прожила я безвыходно дома,

Мне прелесть лесная совсем незнакома".

Дьюматсена молвил: "С тех пор как женою

Сатьявану стала, — ко мне ни с одною

Ты просьбою не обращалась, родная.

Ступай же, супруга в пути охраняя".

С таким разрешеньем, тревожась о муже,

Пылая внутри и сияя снаружи,

С супругом отправилась в лес шумноглавый,

Где яркие ягоды, свежие травы,

Где нежно касались друг друга вершины,

Пронзительно перекликались павлины.

Шла с мужем вдвоем вдоль речного потока

И лотосы глаз раскрывала широко.

"Смотри!" — говорил ей супруг то и дело,

Но только на мужа царевна смотрела.

Уже он ей мертвым казался, и горе

Таила она в жизнерадостном взоре,

И, помня слова мудреца и пророка,

Ждала, содрогаясь, ужасного срока.

Так, думая думу свою втихомолку,

Плодами наполнила с мужем кошелку.

Затем началась дровосека работа.

Устал он, покрылся росинками пота,

Внезапно почувствовал боль головную

И молвил, взглянув на жену молодую:

"Любимая, мне занедужилось, что ли?

Болит голова, в сердце — острые боли,

Как будто впились в меня копья иль стрелы...

Немного посплю, отдохну, ослабелый".

Присела царевна средь свежих растений,

И голову мужа себе на колени

Она положила, часы подсчитала,-

Уже роковое мгновенье настало!

Тогда-то, в испуге, изверясь в надежде,

Увидела путника в красной одежде.

С петлею в руке и в короне блестящей

Смотрел на Сатьявана страх наводящий

Глазами, налитыми жаркою кровью,-

Не тог ли, кто участь готовил ей вдовью?

Царевна сложила молитвенно руки

И молвила голосом горя и муки:

"Ты мощи нездешней явил мне высоты.

Я вижу, ты — бог. Назови себя: кто ты?"

И был ей ответ: "Савитри дорогая,

За то, что живешь ты, добро постигая,

За то, что ко благу ты шествуешь прямо,

Откроюсь тебе: я — всеправящий Яма.

Сатьявана срок наступил. И петлею

Свяжу, унесу его, в бездне сокрою.

Он, праведник, был тебе верным супругом,

Поэтому сам я пришел, а не слугам

Своим поручил унести его ныне,-

Смиренный, он чтил и богов и святыни".

Связал он Сатьявана быстро, умело

И душу извлек из безгласного тела:

То был человечек, не больше чем палец,-

И стал бездыханным царевич-страдалец.

Исчезла душа — красота отлетела,

Уродливым стало бездушное тело.

Бог смерти направился в сторону юга,

Однако великая сердцем супруга,

Страдая и плача, с надеждой упрямой,

Безгрешная, шла неотступно за Ямой.

"Вернись, — посоветовал бог непреклонный,-

Сверши над супругом обряд похоронный,

Свой долг до конца ты исполнила честно!"

В ответ — Савитри: "Нам издревле известно,-

За мужем жена да последует всюду.

Он жил, — с ним была я, и с мертвым пребуду!

За то, что при муже отшельницей стала,

За то, что я старших всегда почитала,

За то, что усердно молилась, постилась,

За то, что и ты мне явил свою милость,-

Преграды не будет мне ставить дорога!

Нам, людям, законов завещано много,

Но дружбы закон — выше всех возглашаем,

И если мы дружбы обряд совершаем,

Семь раз вкруг огня мы ступаем стопою.

Я тоже прошла семь шагов за тобою,

И, значит, закон я исполнила главный,

С тобой подружилась я, бог многославный!"

Царь предков, бог смерти, сказал, красноокий:

"Явила ты, женщина, разум глубокий,

Слова твои звуком и мыслью богаты,

Даренье за это проси у меня ты,

Я дам, кроме жизни супруга, — любое!"

Страдалица молвила слово такое:

"Мои свекор ослеп и лишился державы,

Беседуют с ним лишь деревья и травы,

Владыке, живущему в кротком смиренье,

Верни, благородному, сильному, зренье!"

А бог: "Этот дар ты получишь как милость.

Вернись, безупречная, ты утомилась.

Усталая, вижу я, ты исстрадалась".

А та: "Рядом с мужем — откуда усталость?

Где муж, там и я. Скреплены мы судьбою.

Ты мужа уносишь, и я за тобою.

Владыка богов! Ясный ум обнаружим,

Сказав, что светла встреча с праведным мужем.

В одной даже встрече o— добро и отрада,

Дружить с этим праведным каждому надо!"

Ответствовал бог: "Твоя речь благодатна,

И мысли на пользу, и сердцу приятна.

Теперь обретешь ты даренье второе,

Проси, кроме жизни супруга, — любое".

А та: "Пусть получит мой свекор державу,

Привержен да будет он благу и праву".

А Яма: "Воссядет он вновь на престоле,

Приверженный благу и праведной доле.

Поскольку второй дождалась ты награды,-

Ступай, соверши над усопшим обряды".

В ответ — Савитри: "Самовластно ты правишь,

Предел ты людским поколениям ставишь,

Насильно в свою их уносишь обитель,

За что и прозвали тебя — Покоритель.

Но знаешь ли ты, в чем добро вековое?

Должны мы любить всех живых, все живое,

Ни в мыслях, ни в действиях зла не питая,-

Вот истина вечная, правда святая.

Все люди ко многим занятьям способны,

Но те лишь прекрасны, что сердцем беззлобны".

Бог смерти воскликнул: "Слова твои — благо,

Они — как для жаждущих свежая влага.

Заслуженно третье даренье тобою,

Проси, кроме жизни супруга, — любое".

А та: "Мой отец не имеет потомства.

Чтоб радостью кончилось наше знакомство.

Ты сто сыновей подари Ашвапати,-

Правителей царства, водителей рати".

И Яма: "Отвагой, умом наделенных,

Сто братьев тебе подарю я законных.