Алджернон Митфорд - Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

Приговоренный должен отвечать следующим образом: «Господин, я благодарю вас за заботу и почтение, но мне нечего сказать. Я в большом долгу перед вами за огромную доброту, которую вы оказываете мне с тех пор, как я был передан вам под надзор. Прошу вас передать мое почтение вашему господину и господам из вашего клана, которые так хорошо со мной обращались». Или же он может сказать: «Господа, мне нечего сказать, однако, так как вы были столь добры, что подумали обо мне, я буду вам обязан, если вы передадите то-то и то-то тому-то и тому-то». Вот какова надлежащая и подходящая речь для такого случая.

Если приговоренный поручает им что-то передать кому-либо, вассалам следует выслушать поручение и сделать все, чтобы он об этом не волновался. Если он попросит письменные принадлежности, чтобы написать письмо, но, так как это запрещено законом, они должны сообщить ему об этом и отклонить его просьбу. И все же, сознавая, что отказывать в просьбе умирающего человека тягостно, они должны как можно лучше обслуживать его. Должны оказывать любезность и проявлять доброжелательность, как это было сделано в период Гэнроку в деле ронинов Асано Такуми-но Ками. Правитель Хиго после зачтения приговора велел принести в их комнату бумагу и принадлежности для письма. Если приговоренный пребывает в состоянии умственного расстройства от возбуждения, какой толк снабжать его письменными принадлежностями? Все зависит от обстоятельств, но если человек убил другого, приняв решение смириться с неизбежным, то казнь этого человека следует обставлять со всеми почестями. Если человек убивает другого непреднамеренно, в припадке неуправляемой страсти, а затем удивляется, как такое могло случиться, и не может смириться с собственным поступком, не стоит стараться, чтобы скрупулезно соблюдать все детали. Если приговоренный человек предусмотрительный, после того как его передадут под надзор, он воспользуется первой же возможностью выразить свои желания. Простирать свою доброту до такой степени, чтобы обеспечивать его письменными принадлежностями, вовсе не обязательно. Если по этому поводу возникнут какие-либо сомнения, следует посоветоваться с главным свидетелем.

После того как ронины Асано Такуми-но Ками услышали свой приговор в усадьбе Мацудайры Оки-но Ками, даймё лично пришел с ними попрощаться и, призвав Оиси Тикару, [130]сына их предводителя, сказал: «Слышал я, что твоя мать сейчас находится дома, в другой провинции. Я могу представить, как она будет горевать, когда узнает о твоей смерти и о смерти твоего отца. Если ты хочешь что-нибудь передать ей, скажи мне, и независимо от порядка церемонии я передам это ей незамедлительно». Некоторое время Тикара стоял, низко склонив голову, но в конце концов, приподняв голову, сказал: «Я покорно благодарю господина за то, что он соизволил мне сказать. Отец предупреждал меня с самого начала: наше преступление столь велико, что даже если и найдется один пункт этого дела, по которому судебный приговор нас помилует, я не должен забывать, что против нас сто миллионов пунктов, из-за чего мы должны покончить жизнь самоубийством, и, что если я пренебрегу его словами, его ненависть будет преследовать меня после смерти.

Мой отец внушил мне это в храме Сэнгакудзи. Теперь мы с отцом приговорены к совершению харакири , в соответствии с велением наших сердец. И все же я никак не могу не думать о своей матери. Когда мы расставались в Киото, она сказала мне, что мы расстаемся навсегда, и просила меня не терять храбрости при мысли о ней. Так как я попрощался с ней навсегда, сейчас я не стану ей ничего передавать». Когда он говорил это, Оки-но Ками и все его вассалы, которые собрались вокруг него, были тронуты до слез, восхищаясь его храбростью.

Хотя верно, что приговоренный должен принять ванну, выпить вина и отведать еды, эти детали можно опустить. Даже если он желает, чтобы ему оказали такие почести, будут ли они ему оказаны или нет, зависит от его поведения. Его могут заставить умереть как можно скорее. Если он пожелает испить воды, в этом ему не откажут. Если в своем разговоре он будет вести себя как благородный самурай, все усилия будут приложены для того, чтобы казнь прошла надлежащим образом. И все-таки, какую бы осторожность ни проявлял человек, по мере приближения смерти его обычная манера поведения меняется. Если казнь откладывается, весьма вероятно, что это станет причиной того, что храбрость может покинуть приговоренного, следовательно, после зачтения приговора казнь должна завершиться как можно скорее. Об этом опять же следует помнить главному свидетелю.

Что касается секундантов (кайсяку)

Когда приговоренный передается под надзор для казни, в церемонии участвуют шесть надзирателей. Если казнь происходит в рамках одного клана, тогда достаточно двух или трех надзирателей. Их число, однако, должно зависеть от ранга приговоренного. Для этой функции выбирают людей большого мужества и физической силы, они должны быть одеты в пеньковые церемониальные одежды, а нагабакама должны быть подвернуты. Они ни в коем случае не должны носить свои длинные или малые мечи вакидзаси или кинжалы кусунгобу , но им следует иметь небольшой кинжал, спрятанный на груди. Именно эти офицеры помогают приговоренному, когда он переодевается, и сидят на страже справа и слева от него, пока зачитывается приговор. В случае если преступник совершает попытку бежать, они сбивают его с ног, а если он не в состоянии стоять или идти, помогают поддерживать его. Из надзирателей, сопровождающих приговоренного к месту казни, если их шесть, четверо занимают места чуть в отдалении и заступают в караул, в то время как остальные двое должны сидеть сразу позади приговоренного. Они должны понимать, что при возникновении любой заминки им предстоит броситься на приговоренного и, повалив и держа его, отрезать ему голову своими кинжалами кусунгобу или вонзить кинжал и нанести смертельный удар.

Если кайсяку промахивается, когда отрубает голову, и приговоренный пытается подняться, долгом надзирателей является довести начатое до конца. Также они должны помогать ему снять одежду и обнажить тело. Однако в недавние времена были случаи, когда верхняя одежда не снималась, – это зависит от обстоятельств. Установка белой ширмы и положение тела в гроб являются обязанностями, которые хотя и могут осуществляться другими помощниками, изначально возлагались на этих шестерых надзирателей. Когда казнят обыкновенного человека, он связан веревками, и в таком виде его ведут на место казни. Самурай же надевает свое церемониальное платье, ему подносят кинжал кусунгобу или малый меч вакидзаси , и так он принимает свою смерть. Не стоит понапрасну тревожиться о том, что приговоренный предпримет попытку сбежать, и все-таки, поскольку неизвестно, что придется делать этим шестерым надзирателям, следует выбирать тех, кто имеет обо всем основательное представление.