Лайон де Камп - Потерянные континенты

Там также находятся «близ океанских пучин острова блаженных», где «трижды в году хлебодарная почва героям счастливым сладостью равные меду плоды в изобильи приносит» [19], «где дуют ветры океана… и горят золотые цветы» [20], где правит Крон, а русокудрый Радамант, добродетельный брат Миноса, судит тени умерших. В греческой теологии душа, отработавшая свою карму достаточно добродетельной жизнью, получает последнее воплощение в теле вельможи или мудреца, а затем превращается в траву на острове Блаженных. Но для этого понятия, однако, не требуется знание географии западного региона, поскольку многие народы, например самоа, считают, что страна мертвых находится на Дальнем Западе, возможно, причиной тому подсознательно ощущаемая аналогия между заходящим солнцем и умирающим человеком.

Рис. 17. Рост географических знаний греков. Примерные пределы точных знаний о мире, которыми владели греки во времена: 1 – Гомера; 2 – Солона; 3 – Платона

Позаимствовав цикл мифов о Геракле у финикийцев, греки дополнили их подробностями собственного представления о географии Атлантики: Геркулесовыми столбами, Тартессом, Гадесом и островами Эритеи, где Герион держал своих коров. Когда рассказы о странах, лежащих далеко на западе, проникали в Грецию, греки естественным образом соотносили их с мифическими островами, воспеваемыми поэтами. Отсюда произошло название Конар – остров Удачи. Первые такие рассказы, достигшие Греции, были далеки от действительности. Например, говорили, что мореходы-семиты нашли огромный остров, который мифы приписывали островам Блаженных, не только с приятным климатом и плодородной землей, но и с судоходными реками. Карфагенянам он так понравился, что они решили искать там убежища в случае поражения в войне и убивали всякого, кого заподозривали в желании отправиться туда без разрешения.

Настоящие Атлантические острова, Канары, Мадейра и Азоры, соответствуют описанию лесов и климата, но по размеру не способны вместить судоходную реку. Возможно, рассказ о Британии или части атлантического побережья материка смешался с рассказом о Мадейре, но точно мы этого не знаем. Два автора после Платона обращались к этой теме: член школы Аристотеля, писавший под именем своего учителя, и Диодор Сицилийский. Первый также говорил о группе островов и отмелях, покрытых водорослями и кишащих тунцом. Они похожи на побережье Западной Африки рядом с мысами Бланко и Аргун. Нет сомнений в том, что эта легенда об острове ходила по Греции до того, как ее записали в нынешнем виде, – вероятно, еще во времена Платона, – и поэтому могла намекать на Атлантиду. Рассказ Гимилькона об обширной отмели с водорослями, возможно описывавший берег Гвадалквивира, заливаемый при приливе и обнажаемый при отливе, и, по всей видимости, берег Западной Африки, исследованный Ганноном, пришел в Грецию примерно тогда же и был усвоен лже-Сцилаксом, Платоном, Аристотелем и лже-Аристотелем, которые писали о восхитительном острове.

Опоясывающий Внешний континент претерпел сходные изменения, однако никогда не соединялся с реальностью в античные времена, поскольку Северная и Южная Америка, которые ему так или иначе соответствуют, лежат за пределами досягаемости античных исследователей. Изначально он начинался на дальнем берегу потока Океан, но с течением времени отодвигался все дальше и дальше, по мере того как путешественники не находили его в Атлантике. Наконец Внешний континент исчез совсем, впрочем, легкие его отголоски можно заметить в Австралийской земле более поздних времен.

Внешний континент ассоциировался с сатирами, курносыми существами с конскими хвостами, чья неуемная похоть без стеснения изображена в откровенных сценах на греческих вазах. Главой их был вечно пьяный Силен, сын аркадского бога-козла Пана и нимфы. Царь Мидас Лидийский, по преданию, поймал Силена, напоив его (этот подвиг позднее приписывался неопифагорейцу Аполлонию из Тяны), и удерживал у себя, чтобы тот рассказывал ему о Внешнем континенте.

Позднее в Греции сатиров путали с Паном и представляли их козлоногими, хотя исконно это было не так. Посанийцы, описывая каменный стул в Афинах, на котором вроде бы сидел Силен, говорили, что судно Евфемия Карианского, по его словам, во время плавания унесло во Внешнее море, где оно пристало к каким-то островам, называемым Сатириды, поскольку там жили сатиры. Эти сатиры заполонили судно и без лишних предисловий начали насиловать женщин, пока моряки не отчалили, оставив одну несчастную в качестве подношения.

Как видите, география греков расширялась так же, как и познания любого другого народа в эпоху открытий. Оседлое первобытное племя, как правило, мало знает о том, что находится в нескольких милях за пределами его территории. Ее окружает зона непознанного, а что дальше – никто не знает, может быть, там заканчивает остров-мир или небесная чаша соединяется с землей.

Сочинители мифов у племенных народов помещали в опоясывающую зону terra incognita [21]персонажей из мифов и легенд: богов, чудовищ, страну мертвых и так далее. По мере роста знаний племя получало рассказы, зачастую искаженные, о настоящей природе этой зоны, которые соединяли с существующими мифами и получали новые мифы о чудовищах и сверхлюдях. Затем, когда возникла цивилизация и путешествия познакомили человека с неизвестными землями, люди поняли, что там нет тех существ, о которых им говорили. Однако чудовища, великаны и им подобные стали частью священной литературы народа, поэтому должны были где-то остаться. Тогда их отодвинули дальше, в новую зону непознанных краев, окружающую свою предшественницу. И все повторялось сначала. «Географы, – говорил Плутарх, – толпятся у краев своих карт, где лежат те части света, о которых ничего не знают, добавляют заметки на полях о том, что за этими пределами нет ничего, кроме песчаных пустынь, кишащих дикими зверями, непроходимых болот, скифских льдов или замерзших морей».

Так, Атлас изначально обитал в Греции (на западном берегу Пелопоннеса указывалась пещера, в которой происходили события мифа о его семи дочерях), так же как и, по-видимому, горгоны и сатиры. Когда расширяющиеся знания вытеснили этих вымышленных существ из Греции, их скопом перенесли в Африку, что, по существу, конгениально, поскольку греки были знакомы лишь с кромкой ее северного побережья. Берберские племена, которые контролировали внутреннюю ее часть, люди, как известно, не склонные перенимать всякие глупости от чужестранцев, рассказывали небылицы о людях с собачьими головами и тому подобном на юге. Эти рассказы греки вплели в собственный набор африканских легенд.