А. Немировский - Мифы и легенды народов мира т. 2 Ранняя Италия и Рим

Акка – словечко этрусского происхождения в значении "мама", "няня". В римских легендах его носит мать-кормилица ларов ("Акка Ларенция"), отождествленная с кормилицей Ромула и Рема.

Иберийской бездной именовали водное пространство за Иберией (Испанией), т. е. океан.

Ютурна (первоначально Diuturna, вместо Juturna) – название ручья близ Лавиния. Культ нимфы Ютурны был перенесен в Рим, на Форум. Римские авторы эпохи империи считали ее дочерью Давна и сестрой противника Энея Турна.

Мир, подписанный Энеем и Латином с соблюдением всех обрядов и формальностей, оказался непрочным, ибо Турн не смирился. Война возобновляется с новой силой.

Камерт – сын Вульсента, легендарный правитель рано исчезнувшего города Амиклы, локализуемого между Анксуром (совр. Террацина) и Гаетой. По преданию, город Камерта пал в результате нашествия змей.

Толумний – типично этрусское имя. Авгур рутулов Ларс Толумний, царь Вей, приказав убить римских послов, был виновником войны между Римом и Вейями. Этим именем, бывшим на слуху у римлян, воспользовался Вергилий для персонажа, также являвшегося виновником нарушения священного договора.

В этрусских городах в период их независимости от Рима, как показывают эпитафии на этрусском языке, жило много греков, вступивших в брак с местными женщинами. Вводя в число героев девять юношей, происшедших от смешанного брака, Вергилий мог также воспользоваться биографией первого римского царя этрусского происхождения, родившегося от такого брака и, в свою очередь, женившегося на Танаквиль.

Япиг – эпоним народности Южной Италии япигов. Некоторые авторы называли его критянином, сыном Дедала и критянки, прибывшим на Сицилию и оттуда переселившимся в Италию. Вергилий использует вариант этой традиции, согласно которой Япиг – внук Аполлона и нимфы Ликии.

Пеан, согласно Гомеру, – врач олимпийских богов.

Эпизод с копьем Энея, застрявшим в корнях дерева, – пример образной символики, которая на протяжении двух тысячелетий привлекала к Вергилию умы и души многих человеческих поколений. Сам выбор оливы, а не другой древесной породы, разумеется, не случаен. Олива принадлежала к числу тех благодатных деревьев, которые почитали выходцы с Востока этруски, предки Вергилия. Христианские истолкователи Вергилия, открывшие у поэта-язычника родственную душу, могли вспомнить, что Иисус считался помазанным оливковым маслом. Но у современников Вергилия, скорее всего, могла возникнуть ассоциация со священным деревом на Палатине, которое спасло своими уходящими в воду обнаженными корнями основателей Рима. Одинокая олива близ Лаврента – символ родины Турна, которая одна протягивает ему погруженную в землю руку помощи. За нею стоит сама мать-земля, вскормившая юношу, и Фавн, бог Лаврента, родоначальник латинских царей. Именно этих богов призывает держать вошедший в землю железный наконечник отчаявшийся Турн.

Железо – также понятный читателям Вергилия символ, связанный с железным веком, сменившим в Италии, как и во всем круге земель, золотой век Сатурна. Железо – это оружие бога войны Марса, враждебного миру, сторонником которого провозгласил себя Август. Олива – символ мира. Она хочет сохранить жизнь не одному Турну, но препятствует разгулу страстей, бушевавших в Риме на протяжении столетия гражданских войн.

Этой логике мифа противоречит то, что дерево срублено троянцами, возглавляемыми Энеем – главным героем поэмы и предком миротворца Августа. С этой трудностью Вергилий справляется, указывая с самого начала, что пришельцы срубили оливу по неведению. Но все же уничтожение дерева бросает на Энея тень, и поэту приходится в следующем эпизоде, переносящем действие на небеса, вернуться к дереву, на этот раз к генеалогическому древу Италии, к выросшей на его стволе, питаемом кровью пришельцев-троянцев, могучей римской ветви. Образ этого генеалогического древа не только устраняет неясности в судьбе одинокой оливы, но и примиряет потомков некогда враждебных друг другу италийцев и римлян. Победа Энея – Рима – Августа была необходима, но и поражение Турна – Италии (в том числе и предков самого Вергилия) фактически также было победой, поскольку Рим соединил в себе доблесть Италии с мудростью пришельцев и с их благочестием.

В облаках над полем боя разрешается олимпийский конфликт. Побеждает мудрость Юпитера. Юнона отказывается от вражды к троянцам, поскольку, слившись с аборигенами, он утрачивает свое ненавистное ей имя. И снова Вергилий выступает как патриот италийского единства.

В гибели Лавса, как до него Палланта, в смерти прекрасной амазонки Камиллы повинно безумие войны, поражающее мужчин и женщин, юношей и старцев, виновных и невиновных.

Поведение Турна показало, что до тех пор, пока он жив, будет война, и Вергилий уже подготовил читателей к тому, что устранение противника не только должно принести удовлетворение Энею и отдать ему причину спора – Лавинию, но и явиться благодеянием как для троянцев, так и для италиков, чьи интересы героически отстаивал рутул. В мифическую древность переносится ситуация заключительного этапа гражданских войн, когда на пути к миру стоял триумвир Марк Антоний. Занимая позицию Антония, обладая его качествами, пылкостью и непримиримостью, Турн остается италийским героем. Его Лавиния, доставшаяся Энею, ничем не напоминает союзницу Антония Клеопатру. И сам он не бросается на свой меч, как это сделал побежденный Октавианом Августом Антоний, а гибнет в поединке.

Город этот (ныне местечко Пратика ди Маре) находился в болотистой местности или в лесу к югу от устья Тибра. Иногда его называли Лавролавинием. Согласно одной из версий, Лаврент был местом первоначальной высадки Энея. Здесь при раскопках были обнаружены тринадцать алтарей – свидетельство древности культа Энея в Лации.

Нумик – река морского побережья Лация, занимавшая особое место в архаическом культе Весты и считавшаяся священной. Ее водой пользовались весталки при принесении жертв.

У Вергилия нет и намека на то, что у Энея и Лавинии было потомство. О сыне этой супружеской пары сообщают другие авторы.

Имя Тирр (Тиррен) – еще один намек на участие тирренов (этрусков) если не в основании Рима, то, во всяком случае, в создании одной из версий легенды об его основании.

Здесь имеется в виду не Ганнибал, как может подумать читатель, знающий только этого карфагенского полководца, а карфагенский военачальник Гасдрубал, бросившийся в 146 г. до н. э. в ноги завоевателю и разрушителю Карфагена Сципиона Эмилиана.