Эпосы, легенды и сказания - Беовульф

данов радовал,
но безрадостные

длил усобицы,
распри ратников

во владеньях своих.
Вот урок тебе,

мудрая притча,
слово старца,

вождя многозимнего:
то не чудо ли,

что всесильный Господь
от щедрот своих

наделяет людей
властью и мудростью,

возвышает их, —
Бог, он всем вершит!

– он же в сердце
высокородного

поселяет страсть
любостяжания

и возводит его
на наследный престол,

ставит сильного
над дружиной,

над селеньями
и над землями

столь обширными,
что немудрому мнится,

будто нет пределов
владеньям его;

и богатство его возрастает,
и ни старость, ни хвори

не вредят ему,
беды и горести

пе мрачат души,
и мечи врагов

не грозят ему,
ибо целый мир

под пятой у него.
Он же не ведает,

что, покуда в нем
расцветала страсть

да гордыня росла,
в его сердце страж,

охранитель души.
задремал, почил,

сном пересиленный,
а губитель [100]уже

тайно лук напряг
и направил стрелу,

от которой душа
под кольчугой не спрячется,

под железною броней, —
нет спасенья

от посланницы адских
вредотворных сил

станет мало
ему, ненасытному,

всех имений его,
станет он гневлив

и на кольца скуп,
и, презрев Судьбу,

он отвергнется
от Бога благостного,

ниспославшего ему
власть и золото;

между тем к окончанью
жизнь клонится,

обращая в прах
тело бренное,

плоть ветшающую;
а на смену отжившему

придет конунг,
на рать расточающий

все богатства предместника
щедрой рукой.

Берегись же и ты,
милый мой Беовульф,

этих помыслов пагубных,
но ступи на путь

блага вечного
и гордыню, воитель,

укроти в себе,
ибо ныне

ты знатен мощью,
но кто знает, когда

меч ли, немочь ли
сокрушат тебя,

иль объятия пламени,
или пасть пучины,

или взлет стрелы,
или взмах меча,

или время само —
только свет помрачится

в очах твоих,
и тебя, как всех,

воин доблестный,
смерть пересилит!

Пять десятков зим [101]
я под сводом небесным

правил данами,
утверждая оружием

их могущество
в этом мире

между многих племен,
и тогда возомнил,

будто нет мне
под небом недруга.

Но пришла беда! —
разоренье и скорбь

после радости! —
Грендель, выходец адский,

объявился, враг
в дом мой повадился!

И от злобы его
много я претерпел

мук и горестей;
но слава Господу

Небоправителю,
что продлил мои дни,

дабы ныне
эту голову изъязвленную

я увидел воочию
после долгостраданий моих!

Время! сядем за пир!
Винопитием

усладись, герой!
На восходе, заутра

я с тобой
разделю сокровища!»

Слову мудрого радуясь,
воин гаутский

занял место
в застолье праздничном:

и дружине,
и стойкому в битвах

лучше прежней была
изобильная трапеза

приготовлена снова. [102]
Ночь шеломом

накрыла бражников,
и дружина повстала:

сребровласого
старца Скильдинга

одолела дрема,
да и гаута сон,

щитобойца-воителя,
пересиливал,

и тогда повел
к месту отдыха

гостя, воина,
издалека приплывшего,

истомленного ратника,
домочадец,

слуга, обиходивший
по обычаям древним

мореходов и путников
в этом доме.

Уснул доброхрабрый;
и дружина спала

под высокою кровлей
зала златоукрашенного

А когда в небесах
ворон черный [103]

зарю возвестил,
солнце светлое

разметало мрак,
встали ратники,

меченосцы,
в путь изготовились,

дабы вел их вождь
к водам, странников,

на корабль свой,
опытный кормчий.

И тогда повелел он
Хрунтинг вынести, [104]

остролезвое
железо славное,

и вернул сыну Эгглафа
с благодарностью,

молвив так:
этот меч —

лучший в битве друг!
(и ни словом худым

о клинке не обмолвился
добросердый муж!)

а потом с нетерпением
рать снаряженная

дожидалась его,
поспешившего

в золотые чертоги,
где предстал герой,

полюбившийся данам,
перед Хродгаром.

Молвил Беовульф,
сын Эггтеова:

«Ныне водим мы,
морестранники,

возвратиться
в державу Хигелака.

Ты приветил нас,
дал нам пристанище,

был хозяином
щедрым и ласковым;

и коль скоро случится
мне на этой земле

ради дружбы твоей
сделать большее,

чем уже свершил,
о народоводитель,

буду рад я
работе ратной;

и коль скоро за море
донесет молва,

что соседи
тебя тревожат,

как бывало уже,
угрожая набегами, —

я пошлю тебе войско
в тысячу воинов,