Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев

В нашем собрании две сказки, рассказанные Дживаа II августа 1967 г., когда во время моей второй поездки в Цэнгэл мы снова встретились с ним в центре сомона: № 58 и домак № 68.

Джигжин, Лобчаанынг — из-за внешнего сходства со Сталиным получил прозвище Стэлин, по которому он был, пожалуй, более известен, чем под своим собственным именем. Летом 1969 г. ему было 74 года (в 1972 г. он умер). Старший брат матери Ч. Галсана.

Он был одним из самых зажиточных людей среди всех тувинцев родо-племен- ной группы гёк-монджак, да и во всем Цэнгэле. Он пользовался повсеместно большим уважением и считался лучшим знатоком старинных преданий (в том числе исторических), мифов и тувинской традиции. Был он крайне консервативен, и в его юрте строжайше следили за соблюдением старинных правил и обычаев. Кроме его собственной юрты и всех, где он бывал, еще только в одной юрте мне удалось видеть, что молодые женщины соблюдали описанный мной старинный обряд беглээр (собственно: обращаться так же, как с бегом, с князем) (см.: Taube. Zum Problem der Hrsat/.worter im Tuwinischen des Cengel-sum, c. 599–605).

Он долго отвечал на мои вопросы, касающиеся представлений о мире, душе и др., а потом сказал: "Джэ, амды болсун, уруум" ("Ну а теперь хватит, дитя мое"). Он рассказал нам об Амырсанаа и Сардакбане и мифы (домак) "Мангыс на Луне" (№ 59) и "Легенду о Йовгун Мергене" (№ 69). На прощание сказал: "Я рассказал тебе понемногу того и этого. Если будешь писать про это, назови мое имя и помести мою фотографию и приезжай когда-нибудь отдохнуть, не всегда же работать! И тогда приезжай обязательно и в мою юрту!" И тут я стала свидетельницей церемонии прощания по старинному ритуалу. См. илл. 3 в ст.: Taube. Goldmadchen.

Джоксум, Бодогонунг. Летом 1967 г. ему было 55 лет, он единственный представитель рабочего класса среди моих информантов. Еще с 1939 г. работает столяром в артели Ак-хема (монг. Цагаан-Гол), относящегося к Цэнгэлу, расположенного ниже центра сомона, на левом берегу Кобдо, немного выше впадения в него Ак-Хе- ма. Гам и стояла его юрга. Все знали его как прекрасного работника. Непривычный порядок в его юрте и чистота скромного хозяйства сразу же бросались в глаза и, несомненно. объяснялись оседлым образом жизни, связанным с его работой и весьма незначительным содержанием скота, ограниченным лишь текущими потребностями. Бросалась в глаза и общая атмосфера в его семье и особо ласковое отношение супругов друг к другу. И наконец, Джоксум являл собой исключение и в том, что сам но себе пришел к нам и предложил рассказать что-нибудь. Он приходил к нам уже однажды за рыболовными крючками, и у меня создалось впечатление, что ему хотелось и, со своей стороны, сделать мне что-нибудь приятное; позже он подарил мне еще и сделанную собственноручно домбру. Посреди разговора он вдруг сказал: "Я расскажу вам хороший тоол". Мы сговорились на вечер 22 августа, и тогда в своей юрте в / к-хеме после угощения, поданного на скатерти, он исполнил нам № 9 и сказки: "Бёген Сагаан Тоолай" (ср. N9 5, 6) и "Оскюс-оол" (Осиротевший мальчик, вариант сказки N9 24).

Рассказ его спокоен, но постепенно голос становится все громче. Пение скоро переходит в рассказ, но каждый новый абзац он снова начинает петь. В конце он говорит: "Не огорчайтесь, но это все, что я знаю".

Однако 27 августа он снова появляется в нашей юрте и заявляет, что сократил конец последней сказки, так как было уже поздно, а нам предстояло еще переехать верхом через реку, а теперь вот он хочет закончить сказку правильно.

Джоксум, который обычно рассказывал свои сказки жителям своего аила в белом месяце (шагаа), старинном празднике Нового года по лунному календарю, слышал их от двух известных некогда сказителей — Гёктойлу и Гарасала.

Через 18 лет я снова встретила Джоксума в Заамаре (Центральный аймак) у одного из его сыновей — Дамба, с которым он жил в старости. В семье его сына я встретила ту же особую атмосферу, которая поразила меня некогда в юрте Джоксума.

От Джоксума, которому теперь было уже 73 года, я смогла записать несколько коротких текстов: 1) "Шаралдай Мерген с конем в желтых яблоках" (не вариант № 11, а самостоятельная версия типичных состязаний, связанных со сватовством, которую он воспринял от своего отца); 2) "Арвыйанг и Балджын Хээр" (вариант № 77); 5) "Гэ- зэр Хаан с благородным кауро-вороным конем"— краткая версия того эпизода о Ге- сере, когда герой забывает свою жену и свой дом; 4) № 60 настоящего собрания.

Джумук, Доржунунг. Мы встретились с ней 16 июля 1982 г. в ее юрте на берегу р. Кобдо, у впадения в нее р. Джыланныг. Она собиралась рассказать "Серую птичку с шишкой" (ср. № 54), но не смогла с этим справиться, несмотря на помощь своего мужа Бимбаа, и попытка Бимбаа тоже не удалась — их обоих смущал "ящичек" (магнитофон). После угощения она рассказывает сказку "О ленивом старике" (№ 42), Галсан записывает ее. От своего отца Доржу она слышала много сказок, в том числе и о Паавылдае (ср. № 8, 9, 10), "Бурган, из ног которого бил огонь" и "Мальчик с красновато-рыжим конем". Она явно не привыкла рассказывать.

В 1985 г. я снова встретила эту семейную пару в Зуун бурэне (аймак Селенге), куда они незадолго до того переселились. Оба чрезвычайно обрадовались, одарили меня, "девушку из нашего Цэнгэла", и Джумук рассказала мне многое о свадебном обряде. Между прочим, она соблюдала табу на имена, связанное с обычаем Ьэглээр (ср.: Taube. Zum Problem der Ersatzworter, с. 599–605).

Джурай. Летом 1969 г. ему было 55 лет, он работал в то время пастухом верблюдов в кооперативе. Участник второй мировой войны, сражался и на Амуре против японцев, имел различные награды.

Он обещал рассказать сказки и пригласил нас в свою юрту в соседней долине Аът баштыг. Но дело ограничилось угощением в трех юртах аила. Потом он проводил нас обратно в южный Оруктуг, и только теперь, в пути, верхом на коне, он рассказал нам — может быть, он опасался исполнения перед микрофоном — сказки (тоол) № 28 и № 70.

Сын Джурая — Гупан летом 1982 г. (тогда ему было 32 года) обещал мне рассказать три сказки, которые он часто слышал от отца (сам Джурай уже умер); но этому не суждено было сбыться; через два дня после нашего уговора, после праздника, он трагически погиб.

Джурук-уваа, Шыныкбайнынг (монг. Чинагийн Галсан) — родился в конце февраля 1944 г. на зимней стоянке своих родителей в горах Хара Даге. После окончания начальной школы в Цэнгэле он учился в средней школе в Улэгэе, а потом в течение года изучал монгольский язык и литературу в университете в Улан-Баторе. Затем был послан на учебу в ГДР и с 1963 по 1968 г. изучал германистику в Леип- цигском университете им. Карла Маркса, где я и познакомилась с ним случайно в 1965 г. После 1968 г. он сначала работал преподавателем немецкого языка в университете в Улан-Баторе, примерно с середины 70-х годов работает журналистом. После первых поэтических опытов еще в школьные годы было опубликовано его первое стихотворение "Баян-Олгийн зохиолчдын бутээлээс" ("Таван Богдынхны дуу". Ула- ан-Баатар, 1961, с. 60). Интенсивнее начинает писать в 1966 г., главным образом на немецком языке. Первая его публикация — рассказ "Бизэн-пастушонок" (Bisen, der Hirtenjunge. — Die Zaubertruhe. T. 15, B., 1969, c. 46–55). Зимой 1967/68 г. состоялось его знакомство с семьей известных писателей Эрвином и Эвой Штритматтер. В 1981 г. в Берлине выходит под германизированной формой его имени Галсан Чинагтом рассказов, написанных по-немецки, "Eine tuwinische Geschichte" ("Тувинская история"); некоторые из них вместе с новыми вышли в 1986 г. и в Монголии под названием "Айангат цагийн тууж". В то же время он перевел с немецкого на монгольский язык "Тиля Уленшпигеля", сочинения Генриха Манна, Эрвина Штрит- маттера.