Карел Яромир Эрбен - Букет из народных преданий

СОЧЕЛЬНИК

Стихотворение написано в 1848 г., опубликовано в «Цветах и плодах» в том же году (19 августа), стр. 161—163.

Сочельник (сочевник) — канун церк. праздников Рождества Христова и Крещения. В сочельник принято особенно строго соблюдать пост. Существовал обычай употреблять в пищу в эти дни сочиво — зерна злаков, замоченные в воде. (прим. верстальщика)

Святки — святые дни или святые вечера, 12 дней от праздника Рождества Христова до праздника Богоявления (Крещения) с 25 дек. (7 янв.) по 6 (19) янв.

Святки особенно насыщены магическими обрядами, гаданиями, прогностическими приметами, обычаями и запретами, регламентирующими поведение людей, что выделяет святки из всего календарного года. Мифологическое значение святок определяется их «пограничным» характером — в это время солнце поворачивается с зимы на лето; световой день сдвигается от тьмы к свету; заканчивается старый и начинается новый год; рождается Спаситель и мир хаоса сменяется божественной упорядоченностью. С «пограничностью» периода между старым и новым хозяйственным годом связаны представления о приходе на землю с того света душ умерших, о разгуле нечистой силы в середине зимы. По народным верованиям, невидимое присутствие духов среди живых людей обеспечивало возможность заглянуть в свое будущее, чем и объясняются многочисленные формы святочных гаданий. (прим. верстальщика)

« Злые Веды » – Древнечешское слово Veda (сравните с русским «ведьма» и «ведунья» и с польским widma, «видма»), означает вещунью, чародейку и происходит от слов videti или vedeti (видеть, ведать). У сербов сохранилась память о нем в слове ведогонjа; иначе теперь сербы называют ее вообще «вештица» (вещунья). В старославянском языке есть слово «ведец», то есть тот, кто что-нибудь ведает, знает; в современном чешском языке это понятие выражает слово znalec, но в женском роде по-прежнему бытует слово veda. (прим. автора)

ЛОЖЕ ЗАГОРЖА

Это предание известно у чехов, поляков и лужицких сербов. Чешское имя Загорж в польской легенде заменяется польским именем Мадей (Madej), а в лужицкой именем Липскулиян. Содержание и направление этой легенды указывает на то, что она существует со времен раннего христианства. (прим. автора)

Еще от 1836, 1837 и 1843 гг. остались наброски поэмы «Загорж». «Ложе Загоржа» было написано Эрбеном в 1851—1852 гг. и впервые опубликовано в «Букете». Работая над «Загоржем» и «Ложем Загоржа», Эрбен шел от легенды, которая рассказывала о бедняке, продавшем дьяволу душу своего сына, о путешествии юноши в ад за заемным письмом, о встрече его с разбойником Загоржем, который не трогает юношу с тем, чтобы тот по возвращении рассказал об адских муках; затем повествуется о возвращении юноши и искуплении разбойником своих страшных преступлений.

Судя по наброскам «Загоржа», вещь замышлялась сначала как стихотворная романтическая новелла о таинственном и страшном злодее. Несомненно, в этом факте сказалось влияние другого чешского поэта-романтика К. Г. Махи (см. предисловие). Работа над произведением шла в основном по линии преодоления романтики тайн и ужасов.

под водою прячет в крынки

человечьи души

Пузырьки, которые иногда поднимаются со дна глубоких прудов и озер так, как будто бы кто-нибудь внизу в глубине поворачивает опрокинутый горшок и выпускает из него воздух, послужили поводом к поверью о том, что водяной на дне собирает души утопленников под опрокинутые горшочки. (прим. автора)

Это поверье описано и в сказке Эрбена «Водяной»:

В Праге, в Подскальи, видели его, говорят, часто под вечер на плотах. Днем он развешивал над водой красивые красные ленты: только какой ребенок до них дотронется, так сейчас же упадет в воду и утонет. Перевозчики знали это и говорили дома:

— Опять показались ленты. Пусть дети не подходят к воде!

Ходил Водяной и на ярмарки, и там его хорошо знали. На нем был всегда зеленый сюртук, с левой полы его капало, на левой руке у него не хватало одного пальца, и он гнусавил. Торговцы на ярмарке были очень довольны, когда видели его, — особенно сапожники, — и зазывали его сделать почин. Ему первому они охотней всего продавали, потому что после этого торговля шла бойко. Вечером водяной шел в трактир — пить пиво, и тут все шинкарки радовались:

— Идет зеленый барин, теперь будет пропасть народу.

Куда он приходил, там всегда собиралось очень много народу, но всегда в полночь затевалась драка и кого-нибудь убивали.

Как-то раз, говорят, связали его накрепко лыками, так что он не мог пошевелиться. Он жалобно взмолился:

– Ах, отпустите меня, отпустите, отпустите только на этот раз! Больше ни к кому не подойду.

А когда его отпустили, он громко засмеялся и — бултых в воду!

Жена Водяного тоже часто выходила из воды. Звали ее Сара. Одна хозяйка познакомилась с ней и подружилась. Жена Водяного часто ее навещала. Когда этой женщине хотелось с ней поговорить, она подходила к реке и звала:

— Сара!

И жена Водяного тотчас отзывалась и выходила из воды.

Эта женщина родила и позвала жену Водяного в крестные матери. Когда ребенок подрос, жена Водяного как-то раз взяла его к себе в дом. Подошли они к реке. Жена Водяного кинула в реку прутик и сделалась лестница вниз, будто в погреб. Водяного не было дома. Ребенок увидел у него на столе целый ряд крышек и спросил, что это такое.

— Не трогай их: под ними души утопленников,— ответила жена Водяного.

Но когда она вышла, ребенок из любопытства все-таки приподнял одну крышку, и оттуда вылетела душа. Когда жена Водяного вернулась, она сразу поняла, что случилось, и поскорей вывела ребенка из реки, пока не пришел Водяной и не утопил его за это.

* * *

Служила, говорят, у Водяного одна девушка в работницах. Все хозяйство у нее на руках было. Но когда Водяной уходил из дому, он всякий раз приказывал, чтобы она ни с одного горшка крышки не снимала. А было там много горшков, закрытых крышками.

Девушка была любопытная; проходя мимо, она постучала по последнему горшку, там что-то отозвалось и запищало. Она открыла крышку. Оттуда вылетела душа и стала благодарить ее за то, что она выпустила ее из темницы.

— Я тебе это отслужу, — ты будешь счастлива.

Когда Водяной вернулся, он тотчас узнал, что случилось, и говорит:

— Ты открыла крышку!

Девушка стала просить, чтобы он не сердился, но, хотя он ее и простил, ей пришлось сейчас же уйти с этого места.

ВЕРБА

Это предание мне кажется наиболее важным потому, что я не нахожу ему подобных ни у славянских народов, ни в другом месте. Конечно, существуют легенды, где говорится о том, как человек превращается в дерево или в какой-нибудь иной предмет и наоборот. Есть и такие легенды, в которых рассказывается о том, что человеческая душа ночью, пока тело лежит во сне, как мертвое, переселяется в мышь, птицу или змею. Но другого предания, где бы человек делился своею жизнью с деревом или с каким-нибудь другим предметом так, что ни человек без этого предмета, ни предмет без человека не могли бы существовать, мне более неизвестно. Единственный пример такого предания происходит из бывшего Быджовского округа. (прим. автора)