Валерий Демин - Тайны Евразии

Природа и Космос испокон веков мыслились как детородные первоначала, обусловливающие сексуальное поведение всего живого и в особенности людей. Именно в космическо-небесных силах видели первоисточник сексуальной энергии – мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах; их естественными декорациями и выступали природные и рукотворные объекты, имитирующие или же напоминающие мужское и женское естество. Философы, обобщив многотысячелетнюю практику, объявили пещеру символом Космоса. Сохранился трактат с поэтическим названием «Пещера нимф», принадлежащий известному неоплатонику Порфирию (234 – между 301 и 305) – одному из последних заметных представителей позднеантичной философии, – где суммированы различные взгляды на пещеру как олицетворение Космоса:

С функцией жизненности и плодоношения Земли сопрягались не только представления о соитии и деторождении или же, скажем, основные моменты ежегодного земледельческого цикла, но и добыча руды и процесс выплавки из нее металла. Крупнейший культуролог и религиовед ХХ века Мирча Элиаде (1907–1986), досконально исследовавший историю данного вопроса, пришел к следующим выводам:

«Такие концепции чрезвычайно древние. Шахты, подобно устьям рек, приравнивались к лону Матери-Земли. На вавилонском языке термин puозначает как “исток реки”, так и “влагалище”; на египетском – слово biозначает как “влагалище”, так и “штольня шахты”; на шумерском buruтакже означает “влагалище” и “река”. Вероятно, руды, добываемые из шахты, приравнивались к зародышам. Вавилонское слово an-kubuнекоторыми авторами переводится как “эмбрион”, а другими – “выкидыш”. Во всяком случае имеется скрытая симметрия между металлургией и деторождением. Жертвоприношение, иногда выполняемое перед плавильным горном, напоминало родовспомогательное жертвоприношение. Горн приравнивался к лону, именно там “зародышевые руды” должны были завершить свой рост и проделать это за значительно более короткий промежуток времени, чем тот, который потребовался бы, если бы они оставались скрытыми под землей. Металлургический процесс во многом подобный сельскохозяйственному труду – и в такой же мере подразумевающий плодородие Матери-Земли – в конце концов вызвал в человеке чувство уверенности и даже гордости: человек чувствовал, что может сотрудничать с Природой в ее работе, что способен ускорить процесс роста, происходящий во чреве Земли. Человек понуждает и ускоряет ритм этих медленных глубинных созреваний, в некотором смысле он занимает место Времени».

Понятно, что наблюдения и выводы Элиаде имеют не локальное, а общемировое значение. Ибо подобные мировоззренческие представления о матриархальном и матримониальном характере добычи полезных ископаемых в шахтах и рудниках были присущи народам всех без исключения континентов, где получило развитие горное дело и металлургия. В представлении древних или же примитивных народов Евразии, Африки и Америки (исключение составляет только Австралия, где древняя добыча руды и выплавка металлов не получили развития) минералы, кристаллы, драгоценные камни и руды зарождаются и зреют во чреве Матери-Земли точно так же, как после зачатия в течение девяти месяцев развивается ребенок в утробе беременной женщины, а затем естественным путем выходит на белый свет.

Этнографы разных стран собрали немало интересных подтверждений данному представлению, распространенному во все времена по всему миру. Например, южноазиатские горняки, добывающие оловянную руду, до сих пор считают, что олово – живое существо и обладает свойствами живой материи (находящейся к тому же под покровительством всякого рода духов, гномов, эльфов, добрых фей и злых гоблинов): оловянная руда передвигается сама по себе из одного места залегания в другое, после выработки она самозарождается и вновь увеличивает свой объем, подобно домашнему животному, она испытывает симпатии к одним людям и антипатию к другим. Среди культурологов, изучающих данный аспект мировой мифологии, даже возникло понятие «геологического уровня Жизни» – научно-терминологического синонима понятия Живой Земли.

Сходные поверья бытовали и в среде уральских горняков (подробнее обо всем этом – ниже). Уральские рудокопы считали, что с рудой и любыми другими подземными богатствами необходимо установить тайные доброжелательные отношения. Без симпатии и покровительства тайных сил и хозяев Подземного царства рудознатцу и рудокопу никогда не дождаться удачи в своем трудном и опасном деле. Неуважение к подземным силам и тем более глумление над ними неизбежно приводит к изощренной мести с их стороны. Лучшее тому подтверждение – хорошо известный образ Хозяйки Медной Горы, восходящий к самым истокам архаичного мировоззрения и бездонным глубинам матриархата, когда Великая Богиня – Мать-Земля – олицетворяла великое Женское Начало мироздания и его неисчерпаемую сексуальную и детородную энергию.

Безусловно, горы сами по себе – тем более автоматически и в любое время – не порождают пассионарную ситуацию, однако они создают для нее наиболее подходящий естественно-природный фундамент. При стечении благоприятных геофизических и геокосмических обстоятельств горные массивы, цепи и отдельные горы становятся оптимальными проводниками для потоков частиц и полей, наполняющих или подпитывающих пассионарной энергией любые компоненты биосферы и ноосферы.

И каким-то неведомым «двадцать пятым чувством» люди по сей день ощущают это: большие и малые горы всегда манили человека, приобщали его к своему величию. Своими пещерами, символизирующими материнскую утробу, укрывали от непогоды, врагов и хищных зверей, а потом щедро открывали свои богатства в виде золота, самоцветов и драгоценных камней и приобщали к своей сказочной силе, раскрывая тайны рудознатства, медного, железного и иного литья. Урал – не исключение; напротив – самый показательный символ единения человека и горнокаменной твердыни.