Антонио Дионис - Геракл

Когда Геракл пнул хищника в бок, лев попытался открыть глаза. Зверь тяжело дышал, и воздух со свистом чуть проходил сквозь легкие. Геракл без опаски приблизился к распростертому зверю. Двумя руками вцепился в пасть и, напрягая мускулы, разорвал пасть льва. Хлынула густая багровая кровь. Глаза покрылись поволокой. Предсмертная судорога волной прошлась по хребту зверя — гроза Немейского леса погиб.

О насмешливая судьба! Ты даешь власть сильному для того, чтобы слабые смогли доказать свое превосходство?

Поднять, а тем более, утащить гигантскую тушу было не под силу Гераклу. Но жаль было оставлять такую прекрасную добычу. Геракл, вооружившись ножом, принялся снимать со зверя шкуру. Труд был непривычный и трудоемкий: Геракл провозился до темноты, время от времени кидая взгляд на пещеру. Там, испуганная неподвижностью самца и запахом его крови, сверкала очами львица. Ее глупые детеныши хрипло мяукали и жались к теплому материнскому боку.

Наконец Геракл снял шкуру, с ног до головы перемазавшись в крови. Его собственные раны оказались несмертельны: Геракл отделался парочкой сломанных ребер, да саднившей щекой с сорванной кожей.

Путь обратно из чащи занял остаток ночи. Солнце лишь раздумывало, стоит ли подниматься над горизонтом, когда жители Немей были поражены громовым рыком, подхватившим их с ложа.

-- Лев! Лев вернулся! — в ужасе кричали жители.

Да хватит вам! — Геракл, надурачившись, откинул голову мертвого льва, скрывавшую его собственное лицо. Огромная шкура полностью покрывала плечи юноши, а песочный хвост хищника, украшенный на конце кисточкой, волочился по дорожной пыли.

Герой искренне веселился, глядя на потрясенные лица омороченных крестьян.

Как же тебе, о охотник, удалось справиться с эдаким чудовищем? — спрашивали жители, с опаской подходя даже к мертвому зверю.

Самые смелые даже осмеливались заглядывать льву в пасть, ощупывая огромные клыки.

Голыми руками! — отрезал Геракл на расспросы, не вдаваясь в подробности.

Быстро несется ветер. Споро шагает Геракл по дороге в Микены. Но еще быстрее несется впереди героя весть о его удивительной победе.

Разозлился царь Эврисфей. Дрожит от злости и ярости, забившись в темный угол дворца: не удалась его проделка, не посрамил великого Зевса его сын Геракл.

Гордится добычей герой — не может простить обиды Эврисфей. Геракл добровольно предложил царю свой трофей.

Зачем мне сдалась дохлая кошка? — получил Геракл ответ.

На нет и суда нет. Набросил шкуру на плечи герой: надежной защитой от любого оружия стала шкура. Ни меч, ни копье, ни стрела не опасны отныне Гераклу. В жаркое лето — защита от солнца. Студеной зимой — спасение от холода и лютого ветра.

Доволен Геракл. Похваляется среди приятелей и друзей:

— Если из каждого похода, куда направит меня Эврисфей, буду я возвращаться с подобной добычей, не одиннадцать, а сто одиннадцать раз я пойду по его повелению!

Эти слова не могли не достигнуть ушей царя. Он решился погубить героя во что бы то ни стало.

Случая долго ждать не пришлось.

Глубоко под землей, там, где царит вечный мрак, зародился в каменистой породе чистый источник. Зародился и решил направиться на свободу, туда, где ласково светит солнце и синеет небо. Долго и мучительно пробивался родник, выискивая каждую трещинку, неустойчивый камешек, песок, вкрапившийся в камень.

Но в темноте, вгрызаясь в гранит, родник мечтал о прозрачном воздухе и море света, и тоненькая прозрачная ниточка терпеливо продвигалась к поверхности. Настал день — на пути родничка все чаще стали попадаться земляные черви и спутанные переплетения древесных корней. Потом — какие-то странные тонкие волоконца, доселе родничку не встречавшиеся, в великом множестве тянущие из земли влагу. То были корешки трав. Еще усилие — и родничок с удивлением увидел опрокинутую вверх дном чащу. Вначале он не узнал неба, но золотое сияние, льющее теплую благодать, родничок принял и признал сразу. Обрадованный, он растекся в томной истоме и блаженствуя на солнце. Теперь, когда цель была достигнута, не хотелось двигаться, думать, шевелиться. Родничок растекся лужицей в низине и притих. Лужица мутнела, ширилась. Вода без движения застаивалась, зарастала жесткой травой с волокнистыми стеблями. Среди зарослей в стоячей воде плодились лягушки, по вечерам устраивая на берегу дикий концерт

А люди недовольно бурчали:

И откуда взялось это проклятое болото?!

Родничок спал, и снились ему прекрасные сны, о которых он мечтал под землею. Виделось ему, что стал он широкой и полноводной рекою. Несла свои воды река к океану, встречалась в пути с такими же шустрыми и говорливыми подружками. Среди медленно и величаво текущих вод не распознать той тонкой струйки, что искала путь на свободу — слился ее голосок с голосами сотен и сотен других родничков. Но чаще всего в хоре голосов родничок слышал назойливо повторяющееся:

И откуда это болото?

Тогда родничок сердился и еще глубже забивался в топкую грязь, чтобы глупые слова не мешали спать и грезить.

А люди старались обходить болото стороной. Мало того, что смердящие миазмы стойким туманом висели над черным глянцем болота, так зазеваешься, поставишь ногу на с виду надежную кочку, и тут же по колени увязнешь в вонючей болотной жиже.

Еще чаще пропадал скот, проваливаясь в трясину. Коровы и овцы, привлеченные яркой зеленью пышного мха, обманчиво устилавшего топь, с радостными звуками направлялись к изумрудному островку. Спасать увязшее животное даже и не пытались — трясина, вцепившись в жертву, засасывала, тут же сомкнувшись зеленым ковром на том месте, где разверзлась черная дыра и лишь пузыри, идущие к поверхности, указывали злополучное место.

Было что-то неправдоподобное в этом смачном хлюпанье жижи: животное порой не успевало ущипнуть пук травы, как стремительный вихрь засасывал его с головой. Самые мнительные крестьяне даже уверяли, что в последнюю минуту якобы видели широко раззявленную пасть, усеянную мириадой острых зубов-иголок, в которой несчастное животное исчезало. Пасть тут же захлопывалась и погружалась, уволакивая жертву на дно болота.

Арес в россказни не верил, подсмеиваясь над мнительными односельчанами. Но по возможности старался избегать Лернейское болото. Лишь крайняя нужда заставила его пригнать свою чудесную белую корову со звездочкой между рогов, его последнее достояние.

Дело в том, что странная болезнь напала на скот. Животное, с вечера выглядевшее здоровым, за ночь опадало в боках, слабело, будучи не в силах подняться. Белая пена, смешиваясь с кровью, розовой слизью проступала на морде. Брюхо животного вздувалось — и к закату оно погибало.