Антонио Дионис - Геракл

Отряд варваров разделился. Часть собирала людскую дань, а другие, вооружившись горящими факелами, предавали огню жилища. Кровью обливалось сердце Азана, когда рослый детина, с жирными ляжками и тупым лицом протрусил по улице и остановился у жилища Азана. Поднес факел. Огонь охотно лизнул сухую солому кровли. Распробовал. Взъярился, яростно поедая крышу. Чадный дым заволок жуткую картину туманом. Стены держались дольше. Но вот хрупкое строение, предназначенное, скорее, для обозначения человеческого приюта, чем как средство защиты от напастей, охваченное пламенем, рухнуло. Азан взмолился лишь о том, чтобы родители и сестра успели выскочить через заднюю дверь. Родных в людской толпе, пчелиным роем жужжащей в окружении черных варваров, Азан не разглядел, надеясь, что им удалось спастись каким-то образом.

Вдруг сердце юноши — пойманный жаворонок, щемительно сжалось, — воздух пронзил девичий крик. Столько ужаса и отчаяния было в крике, что не в силах вынести человеческая душа. Азан узнал голос любимой — кричала Инара. А. варвар смеялся, таща девушку за длинные косы. Наклонился, подхватывая хрупкое тело. Перебросил через широкую спину своего коня.

Сердце Азана лопнуло и разорвалось. Неведомая сила выхватила юношу из-под повозки — он бросился наперерез всаднику.

Конь, увидев перед собой неожиданно возникшую преграду, встал на дыбы, кося лиловым глазом. Животное переступало ногами, не смея растоптать человека Но у наездника не было благородства лошади — варвар вскинул веревку. Азан почувствовал, как, скользнув, веревка обвилась вокруг щиколоток; парень не устоял, рухнув в дорожную пыль.

Потом его тащили, пинали, мучали. Каждый камешек на дороге отзывался синяками на теле. Удалось повернуться на спину, шмыгая разбитым окровавленным носом. Кровь, пот и прилипшая пыль мешали смотреть, но, изловчившись, Азан заметил направление, в котором удалялись варвары от селения. Будь конный похититель один, разбилось бы тело Азана о камни Но всадники, отяжеленные награбленным, ехали медленно, переговаривались. Позади рассеивалось дымное марево над пожарищем на месте мирного селения, еще несколько часов назад и не подозревавшего о напасти.

Смутные и странные слухи давно ходили по окрестным селениям. Люди шепотом пересказывали друг другу дикие и кровавые подробности нападений, которым где-то кто-то подвергся минувшей ночью или на прошлой не деле. Но кто верит, пока беда не коснется, что судьба именно тебя изберет в жертву?

Жалел Азан о своей беспечности, корил односельчан Поверь они слухам, устроить бы засаду, да прибить камнями с горы черных варваров, пока они миновали б ущелье, разделявшее долину от желтых песков пустыни А чужеземцев в похитителях выдавала и странная одежда и непривычная речь — иного пути, как через пустыню, у разбойников не было.

Всадник, рядом с которым кошкой царапалась Инара, а конь тащил за собой и парня, поотстал от своих. Спешился. Наклонившись над Азаном, удостоверился, что тот жив и даже может кусаться — только-только увидел юноша наклоненную к себе фигуру, тут же впился в чернокожую кисть с чуть более светлой ладонью.

Как щенка, отшвырнул юношу разбойник, потирая прокушенную руку. Достал из-за пояса нож с причудливой гравировкой.

— Тут и конец! — подумал Азан, прикрывая глаза, чтобы не видеть, в какое место ударит сверкающий металл.

Но лишь ругнулся сквозь зубы варвар, а лезвием перерезал веревку. Подтолкнул: иди, мол.

Хотел заупрямиться Азан, но надежда, слепая вера в удачу, заставили подняться и, медленно перебирая ногами, двинуться вперед. Нагнали остальных. Только тут Азан догадался, что конные демоны — работорговцы; не крови жаждут они, а дешевых рабов, которые в цене на южных базарах.

Односельчане, тоже поверившие в то, что жизнь их никто пока отбирать не собирается, повеселели. Уже без понуканий вытаскивают и переставляют ноги в глубоком песке.

Шли, пока солнце не встало в зените, испепеляя лучами всякое движение в пустыне. По приказу варваров, зарылись в песок, укрывшись в слабой тени барханов. Двинулись снова, когда завечерело. Но уже уныние волнами прошло по рядам усталых людей. Лишь кони и всадники были по-прежнему свежи и неутомимы. Люди падали. Некоторые уже не сумели встать. Их добивали, нанизывая на копье, словно распластанную на песке бабочку. Остальные отворачивались от густеющих пятен крови под мертвым телом. Шли дальше. Дальше, без перерыва.

И когда казалось, что пустыне не будет конца, миражом перед людьми выросло озеро. Позабыв о стражах, с неведомо откуда взявшимися силами, бросились люди вперед, увязая в болотистом побережье и падая лицами в мутную воду. Жадно хлебали. Плескали горсти воды на тело. И радостной показалась еще час назад презренная жизнь.

Брось кость собаке — обретешь друга навек.

Люди почти с благоговением взирали на стражей, возвышавшихся на черных скакунах с блестящими боками и кудрявыми гривами. А чернокожие всадники, словно влитые в седло, смотрели снисходительно, с отчетливо отражавшемся на лицах презрением. И вдруг повернувшись, погнали прочь лошадей.

Лишь топот копыт да пыльные тени мелькают — скачет черный отряд. А впереди всех — воин, отличающийся от прочих мощью и статью. Ростом он возвышался даже над высокорослыми спутниками. Был светлокож и строен. Лицо, густо поросшее курчавой растительностью, дышало бесстрашием и отвагой. Но впечатление портила злая умная усмешка, змеей кривившая губы. Красиво вылепленная голова, украшенная золотым шлемом, повернулась в сторону оставленных на берегу озера пленников. Сверкнули насмешкой глаза воина, но ничего не промолвил он летящим бок о бок с ним всадникам, лишь крылатые сандалии пришпорили бока лошади, придавая скорость и так неистовой скачке.

А люди, внезапно избавившиеся от опасности, возблагодарили богов за милость.

Азан разыскал Инару — девушка безропотно и доверчиво прислонилась к его груди, пристыженная и притихшая.

Азан был почти счастлив: в толпе уцелели и его родные.

Люди, голодные, но избавившиеся от жажды, шумно обсуждали странное приключение. Ни обратный путь через пустыню, ни погибшее в огне селение не могли пересилить радость от спасения из плена и избавления от угрозы гибели.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг выкрикнул кто-то, указывая пальцем в пустынное небо с редкими космами облаков.

Его обсмеяли, довольные любым поводом для шуток. Но уже другой, третий увидели приближающуюся к ним смутную тень, словно черно-багровое облако несет вихревой поток.

Раздался шум крыльев, дикие птичьи крики, похожие на рев раненого хищного зверя, ударили по барабанным перепонкам.

Истина открылась ужаснувшимся людям: не варвары и разбойники — их разорители. Были то воины бога войны Ареса, и само беспощадное божество предводительствовало в злобных набегах, не щадя ни детей, ни слабосильных и хворых.