Антонио Дионис - Геракл

На площади собралась толпа. Люди хотели послушать объявления глашатаев о порядке и условиях стрелкового состязания.

На состязание должны были собраться лучшие стрелки Греции. Откуда-то пополз слушок, что возможно участие самого Геракла.

Ведь это же надо — знаменитого Геракла! — изумлялись одни.

Но ведь о нем так давно ничего не было слышно! — возражали другие.

Когда глашатаи торжественно обвестили, что в сегодняшних состязаниях примет участие сам Эврит, народ разочарованно вздохнул.

Нет никакого интереса идти на соревнования лучников! — заявил один полный горожанин своему спутнику, который лениво обмахивался оливковой ветвью. — Теперь любой знает, что все призы достанутся самому царю! Ведь ему нет равных в стрельбе из лука!

Подожди, о Леокрофт! — ответил его собеседник. — Ведь мы еще не слышали, каков приз в этот раз!

Тут как раз глашатаи начали говорить о награде для победителя. В толпе зашикали: каждому хотелось знать, что ожидает самого меткого стрелка.

Глашатай сказал, что сиятельный царь Эврит обещает победителю руку своей дочери, прекрасной царевны Иолы. После этих его слов снова затрубили рога.

Вот это да! — закрутил головой полный горожанин. — Я и представить себе не мог такой награды!

Что, так и хочется принять участие в состязании? — поддел его спутник.

Леокрофт улыбнулся и ответил:

Нет, друг Перфит, стар я уже для таких забав… Ты — другое дело.

Нет, только подумай, — не унимался Перфит.;- Кому-то улыбнется счастье стать зятем самого Эврита!

Успокойся, юный мой друг, — тронул спутника за плечо Леокрофт. — Если тебя это так волнует, ты должен был тренироваться раньше!

Да, теперь поздно жалеть о том, чем мог заняться, да не занялся, — вздохнул Перфит. — Однако, постой!

Перфит выронил оливковую ветвь и схватил полного собеседника за руку.

Что такое? — удивленно поинтересовался тот.

Перфит не ответил. Он вдруг зашелся от смеха.

Он хохотал громко, долго и все никак не мог остановиться. Окружающие изумленно смотрели на смеющегося молодого человека.

Что с тобой? — обеспокоенно спросил Леокрофт спутника, согнувшегося в три погибели и держащегося за живот.

Ой! — сквозь приступы хохота ответил тот. — Ой, не могу!

Да что такое? Объясни толком!

Ой! Веселье, достойное самого Пана! Я представил, как царь Эврит отдает сам себе руку своей дочери!

Тем временем, люди на площадь все прибывали. В центре площади поставили дубовый стол, за который уселся человек с глиняной дощечкой в одной руке и тонкой оловянной палочкой в другой.

Смотрите! — зашептали в толпе. — Ведь он обучен грамоте!

К человеку один за другим начали подходить прославленные стрелки из лука, которые съехались на соревнование. Человек с глиняной дощечкой записывал их имена. Среди подходивших к столу оказался крепкий, но хромой и противный с виду оборванец в грязной накидке с капюшоном. Накидка скрывала его голову и плечи и опускалась почти до самых колен. На его плечах был лук, на поясе — колчан со стрелами.

Когда этот нищий захотел назвать свое имя, его от стола оттолкнул высокий, краснощекий и рыжеволосый детина в белоснежном хитоне и такой же белой повязке на волосах.

Ты что тут вынюхиваешь, оборванец? — унизительно сказал этот детина. — Как ты смеешь совать сюда нос? Рабу нечего делать среди свободных горожан! Эй, кто-нибудь! — закричал детина, обращаясь к толпе. — Здесь беглый раб, и я ищу его хозяина!

Толпа заволновалась. Кое-кто захохотал. Но вдруг смех оборвался. Грязный незнакомец высунул из-под накидки сильную, как дубовый сук, руку, схватил детину за горло и отбросил в сторону, будто малого ребенка.

Кто первым пришел, тот первым и зашел! — объявил оборванец. — Позволь тебе сказать, о почтенный рыжеволосый стрелок, что даже бог смерти Танат уважает очередь, а ведь я стоял раньше тебя!

Детина от злости покраснел, как уголь, подскочил к оборванцу и замахнулся кулаком, целясь ему в лицо.

Дай ему, Аврисий! — закричали друзья детины. — Покажи этому зарвавшемуся рабу, что такое знаменитый удар Аврисия из Афин!

Ну, раб! — прошипел разъяренный Аврисий. — Ты сейчас умрешь!

Но удар Аврисия из Афин не попал в цель. Оборванец ловко отклонился, и кулак детины просвистел на расстоянии полупяди от лица оборванца.

Убегай, раб! — внезапно закричал Перфит, приложив руки ко рту. — Здесь тебя изобьют как кусок бараньего мяса! Спасайся!

С ума сошел! — одернул Перфита не на шутку перепуганный Леокрофт. — С чего это вдруг ты заступаешься за раба? Что его изобьют — это точно. Но ведь могут задеть и тебя!

Уж очень красиво этот раб отбросил зазнайку Аврисия, — смущенно начал оправдываться Перфит.

Незнакомец тем временем и не думал убегать.

Я не раб! — раздался его уверенный голос. — И не пристало мне бояться молодых выскочек! Я вам вот что скажу: расступитесь, дайте нам место! Сделайте круг, и пусть Аврисий бьет меня, сколько пожелает его душа!

Круг! Сделайте круг! — восторженно заревела толпа. — Пусть будет кулачный бой Аврисия с беглым рабом!

В один момент образовался круг. Аврисий сбросил с себя белоснежный хитон, передал лук приятелю, поплевал в кулаки и воскликнул, подняв голову к небу:

О непобедимый Арес, бог войны! Помоги мне найти управу на этого наглеца!

Лгун! И моего брата Ареса не однажды побеждали… — пробормотал себе под нос оборванец.

Никто не слышал этих его тихих слов. Только до ушей Перфита, который к тому времени пробился в первые ряды и стоял совсем близко от незнакомца, долетело негромкое бормотание. Перфит округлил глаза от удивления и зажал ладонью рот.

Что с тобой? — спросил неразлучный с ним Леокрофт.

Да ведь это же… — Перфит не мог заставить себя продолжить, он боялся ошибиться.

Кто? — не понял Леокрофт.

Мне кажется, я его узнал, — прошептал восхищенный Перфит. — Нет, друг, я пока ничего не скажу… Если моя догадка верна, ты сам скоро все увидишь… И тогда все увидят…

Леокрофт ничего не уразумел из последних слов приятеля. Его друг что-то заметил, что-то понял. Если это правда, это подтвердится… Леокрофт покрутил головой и посмотрел на Перфита. Но тот как одержимый, не отводил восторженного взгляда от незнакомца.

Перфит! — позвал Леокрофт и потянул друга за руку.

Отстань! — отмахнулся Перфит.

Леокрофт обиделся и решил не переспрашивать.

А в кругу происходило следующее. Оборванец молиться не стал, своей грязной накидки не сбросил. Он отдал лук оказавшемуся вдруг рядом с ним юноше с хитрым лицом и бегающими глазами и прохаживался, смешно припадая на одну ногу. У него была такая потешная походка и вся внешность, что все зрители просто заходились от хохота.