Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Каэрдин молчал и дивился. Он чувствовал, что гнев его невольно угасает.

— Друг, — сказал он наконец, — чудные слова я слышу. Ты разжалобил мое сердце, ибо такие беды ты выстрадал, от которых избави Господь всех и каждого.

В своем покое в Тинтагеле белокурая Изольда вздыхает по Тристану, зовет его. Нет у нее другой мысли, другой надежды, другого желания, как любить его всегда. В нем вся ее жизнь, а в течение двух лет она ничего о нем не знает. Где он? В какой стране? Жив ли он еще?

В своем покое сидит белокурая Изольда и поет грустную песню любви. Тихо поет королева, играя себе на арфе. Прекрасны ее руки, хороша песня, тих ее напев и нежен голос.

В комнату вошел Кариадо, богатый граф с дальнего острова. Он приехал в Тинтагель, чтобы служить королеве, и много раз со времени отъезда Тристана пытался добиться ее любви. Но королева неизменно отвергала его ухаживания. На этот раз Кариадо принес ей плохую весть:

— Ваш друг Тристан погиб для вас, королева Изольда, он женился в другой стране. Распоряжайтесь же вашим сердцем свободно, потому что он презрел вашу любовь. Он женился на знатной девушке, на белорукой Изольде, дочери бретонского герцога.

Кариадо вышел из комнаты, а белокурая Изольда поникла головой и заплакала.

А тем временем Каэрдин, поразмыслив в сердце своем, позвал Тристана и сказал ему:

— Друг, я принял решение. Если ты сказал мне правду, жизнь, которую ты ведешь в этой стране, — безумие, и не будет от нее никакого добра ни тебе, ни сестре моей, белорукой Изольде. Итак, слушай, что я задумал. Мы вместе отправимся в Тинтагель, ты снова увидишь королеву и узнаешь, тоскует ли она еще по тебе и верна ли тебе. Если она тебя забыла, возможно, ты более полюбишь сестру мою Изольду, простодушную и прекрасную. Я поеду с тобой, ведь я тебе друг.

— Брат, — обратился к нему Тристан, — правду говорят люди: сердце человека стоит золота целой страны.

Вскоре Тристан и Каэрдин взяли посохи и паломничьи одежды, будто собрались поклониться святыням в дальней стране. Они попрощались с герцогом Хоэлем. Тристан взял с собой Горвенала, а Каэрдин — одного конюшего. Тайно снарядили они судно и направились в Корнуэльс. Еще до зари пристали они неподалеку от Тинтагеля, в пустынной бухте, поблизости от замка Лидана, где жил добрый друг Динас.

Грустные вести сообщил им о королеве Динас из Лидана. Король любит ее и хочет, чем только может, порадовать. Но она беспрестанно тоскует и плачет по Тристану. Зачем тебе снова видеться с ней, Тристан? Или ты снова стремишься к своей и ее смерти? Пожалей королеву, Тристан, оставь ее в покое.

— Друг, — сказал на это Тристан, — сделай мне одолжение: укрой меня в Лидане, отнеси ей мое послание и устрой так, чтобы я увидел ее раз, один только раз.

И дал Тристан Динасу свой перстень из зеленой яшмы и поручение, которое он должен передать королеве словесно.

Итак, Динас вернулся в Тинтагель, поднялся по ступеням замка и вошел в залу. Под балдахином король Марк и белокурая Изольда сидели за шахматной

доской. Динас сел на скамью возле королевы как бы для того, чтобы наблюдать за ее игрой, и, два раза притворившись, будто указывает ей ход, положил свою руку на шахматную доску. На второй раз Изольда узнала на его пальце перстень с яшмой. Тогда удалилась она в свой покой и велела позвать к себе Динаса.

— Ты послан Тристаном, друг?

— Да, королева, он в Лидане, скрывается в моем замке. Через два дня двор должен покинуть Тинтагель, чтобы направиться в Белую поляну. Тристан просит передать вам, что он спрячется в терновом кустарнике около дороги. Он умоляет вас сжалиться над ним.

— Ни башни, ни крепкие запоры, ни королевский запрет не помешают мне исполнить волю моего возлюбленного, — сказала Изольда.

Но потом вспомнила королева, что Тристан женился в Бретани, и отказалась увидеться с ним.

От горя Тристан решил изменить свою внешность, чтобы увидеть свою любимую вблизи и поговорить с ней. Он надел на себя большой плащ в лохмотьях, покрасил лицо киноварью и зеленой шелухой ореха, так что стал походить на больного, изъеденного проказой. В руки он взял деревянную чашку для сбора подаяний и трещотку прокаженного. Потом он вышел на улицу и начал бродить по городу, выпрашивая измененным голосом милостыню у каждого встречного. Только бы ему удалось повстречать королеву!

Она выходит, наконец, из дворца. Бранжьена, слуги и стража сопровождают ее. Она направляется в церковь. Прокаженный идет за слугами, вертит свою трещотку и молит жалобным голосом:

— Королева, подайте мне что–нибудь! Вы не знаете, как я нуждаюсь!

По мощному телу и осанке Изольда его признала. Она вся трепещет, но не удостаивает его взглядом. Зовет королева слуг и стражу.

— Прогоните этого прокаженного, — говорит она им.

Слуги толкают его и бьют. Он жалобно молит:

— Сжальтесь, королева!

Но Изольда, не оборачиваясь, вошла в церковь. И здесь ноги ее ослабели, и она упала на плиты, потеряв сознание от горя.

В тот же день Тристан распрощался с Динасом и с разбитым сердцем отплыл обратно в Бретань.

Вновь увидел Тристан герцога Хоэля и жену свою, белорукую Изольду. Все его ласково встретили, но белокурая Изольда его прогнала — и для него ничего не осталось в мире. Долго томился он вдали от нее, но однажды решил снова повидать свою возлюбленную, готовый даже на то, что она снова велит страже позорно избить его. Он знал, что вдали от нее его неизбежно и скоро постигнет смерть. Так лучше уж умереть сразу, чем медленно умирать каждый день без любимой.

Он ушел из замка, не сказав никому ни слова — ни родным, ни друзьям, ни даже своему дорогому товарищу Каэрдину. Ушел нищенски одетый, пешком. Никто не обращал внимания на бродяг, что странствуют по большим дорогам. Он шел до тех пор, пока не достиг берега моря.

В гавани снаряжалось в путь большое торговое судно. Уже моряки натягивали паруса и поднимали якорь, чтобы отплыть в открытое море.

— Да хранит вас Господь, добрые люди, и счастливый вам путь! В какие края направляетесь?

— В Тинтагель.

— В Тинтагель? Добрые люди, возьмите меня с собой!

Корабль принес его к Тинтагелю. Здесь Тристан обстриг свои светлые кудри, вымазал свое лицо снадобьем из чудодейственной травы, и тотчас цвет лица и облик его изменились так разительно, что ни один человек на свете не смог бы его узнать. Он отломил сук каштанового дерева, сделал себе палку, повесил ее на шею и босиком отправился прямо к замку.

Когда Тристан вошел в замок, играя своей дубинкой, слуги и конюшие столпились вокруг него и стали травить его, как волка.

— Поглядите на помешанного, у–гу–гу!