Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Слишком уж редко собираешь ты к своему двору отважных своих воинов, говорила она, неприлично поступать так королю, богаче которого не знают короля на свете, которому принадлежит столько замков и обширных земель, столько серебра и драгоценных каменьев и столько тяжелого золота. Чем же и награждать королям своих воинов, проливающих за них кровь в битвах с врагами, как не пирами, забавами и играми да щедрыми дарами?

Внял король Зигебанд советам своей жены и приказал сзывать к себе гостей на пир к тому времени, когда лето придет на смену зиме.

Богатый праздник давал король Зигебанд своим друзьям и родне — собралось гостей при его дворе до восьмидесяти шести тысяч и длился праздник уже девять дней: пиршествам, играм, турнирам, всякой музыке и пению, казалось, не предвиделось и конца, но на девятый день все переменилось: радость и веселье вдруг сменились горем. В то время как какой–то странствующий скоморох привлек к себе внимание всех гостей своей потешной игрой, одна прекрасная молодая девушка водила за руку сына владельца Ирландии по двору замка; их сопровождали женщины, ходившие за ребенком, а также многие преданные хозяину люди. Вдруг из дома донесся до них громкий взрыв хохота собравшихся там гостей. Воспитатели Хагена пошли посмотреть, в чем дело, и на минуту упустили из виду мальчика и молодую девушку.

Тут–то постигла их беда, причинившая много скорби хозяину и королеве. Прилетел дикий гриф, — его с любовью воспитал сам король Зигебанд, конечно, себе же на горе: через этого грифа должен был он лишиться своего маленького сына. Гриф был так велик, что там, где он пролетал, от его крыльев ложилась тень, точно от облака. В это время молодая девушка стояла одна с ребенком перед домом.

Гриф летел, и деревья падали под ударами его крыльев. Завидя его, девушка бросилась бежать, оставив ребенка одного. Все это было так необычайно, что, право, могло бы прослыть за чудо. Гриф с свирепым видом спустился над мальчиком и схватил его своими когтями. Долго пришлось плакать о том отважным добрым воинам. Перепугались люди, подняли страшный крик, а гриф тем временем успел подняться с мальчиком высоко на воздух и скрылся в облаках.

Горько плакал Зигебанд с женой о своем сыне; оплакивали смерть мальчика и родные короля. Всем стало не до пира, и гости собрались разъезжаться по домам. Король Зигебанд не удерживал их, но, по совету жены своей, строго соблюдавшей все рыцарские обычаи, отпуская гостей, все же щедро наделил их богатыми дарами.

Но оставим их плакать и поведем рассказ о том, как в быстром полете дикий гриф уносил с собою дитя. По милости Бога оно было еще живо, но все же много пришлось ему натерпеться, когда старый гриф принес его к своим птенцам. Прилетев в гнездо, гриф выпустил дитя из когтей, и один из птенцов сейчас же схватил его, но не мог проглотить. Птенцы собрались было разорвать его на части когтями, но тут один из них, подхватив мальчика, унес его далеко от гнезда, перелетая с ним с дерева на дерево. Но молодой гриф не рассчитал своих сил и опустился на ветку, для которой оказался слишком тяжел. Ветка подломилась, и гриф очутился на земле, — конечно, он охотнее очутился бы в своем гнезде. При падении гриф выпустил дитя, и малютка спрятался в траве. Там просидел он некоторое время и наконец почувствовал сильный голод, а между тем ему нечего было есть.

Великие чудеса творит Господь, надо в том сознаться. Три королевских дочери, похищенные тем же грифом, скрывались тут же неподалеку. Никто не мог бы сказать, чем питались они в течение столь многих дней. Несомненно, сам Отец Небесный милостиво пекся о них. Не суждено было Хагену оставаться одному, и он нашел молодых девушек в пещере одной скалы. Женщины, видя, как он осторожно прокрадывался к горе, приняли его сначала за свирепого карлика или за чудище морское. Хаген тоже увидал их, но они сейчас же спрятались от него в пещеру. Недружелюбно смотрели они на него, пока не убедились, что он — христианин.

— Как смеешь ты приходить к нам сюда, в наше убежище, данное нам самим Господом Богом? — заговорила старшая. — Ступай, ищи себе товарищей в бурном море. Нам и без тебя здесь тяжело.

— Позвольте мне остаться с вами, — отвечал Хаген, — поверьте мне, я — христианин. Один из свирепых грифов похитил меня и принес сюда, к этой скале. Мне очень хотелось бы остаться с вами, не могу же я жить здесь один.

Тогда приветливо приняли они к себе малое дитя и стали расспрашивать его, откуда и как он к ним попал.

— Сильно нуждаюсь я в пище, — говорил между тем Хаген, — не уделите ли вы мне питья и хлеба? Вот уже три дня, как я ничего не пил и не ел с тех самых пор, как похитил меня свирепый гриф.

— Дело–то в том, — отвечала ему одна из женщин, — что редко приходится нам видеть здесь нашего виночерпия и стольника.

Тут принялись они разыскивать разных кореньев и трав, чтобы накормить ими сына Зигебанда, и в обилии принесли ему всего того, чем питались сами. Для него была то совсем незнакомая пища, но голод заставил его отведать и травы.

Так жил он у женщин много дней, и они охотно давали ему приют и заботились о нем.

Но вот неведомо откуда принесло по морю к скале корабль с Божьим войском [11] С паломниками. . Сильно били его могучие волны прибоя и разбили наконец в щепы, из людей же, бывших на нем, никто не спасся. Когда все это случилось, прилетели свирепые грифы и унесли в свои гнезда тела погибших людей. Много женщин стосковалось с тех пор от долгих расспросов о своих близких.

Заготовив пищу птенцам, старые грифы покинули свои гнезда и полетели прочь через море, неведомо в какой конец света; страшного соседа оставили они себе на горе.

Увидал Хаген, что на морской берег выкинуло море вещи потонувших людей, и решил пойти поискать там съестных припасов. Очень тихо и осторожно прокрался он к берегу, опасаясь свирепых грифов. Там из погибших нашел он только тело одного человека в полном вооружении. Не пренебрег он кольчугой и снял ее с него; захватил он также лук и оружие, лежавшие рядом с утопленником. Так малое дитя вооружилось. Но тут словно ветер пронесся в воздухе: позамешкался маленький воин, — летел то старый гриф; Хаген же был слишком далеко от своей скалы. С гневом ринулся гриф вниз на прибрежный песок и хотел было сразу проглотить бывшего жителя своего гнезда. Но отважный мальчик показал тут себя настоящим воином. Собрав свои силенки, натянул он лук и пустил в грифа несколько острых стрел. Но не мог он пробить ими кожи грифа. Как же ему спастись? Тогда попытался он взяться за меч. Он слышал, как женщины плакали и в то же время поощряли его. Распалившись гневом, замахнулся он мечом и отсек грифу крыло и так перебил ему ногу, что тот не мог уже двинуться с места.