Юлий Циркин - Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия

Характерно, что в рассказе Псевдо–Мелитона Атаргатис отделяется от Хадада. Хадад называется царем Сирии, а страной Атаргатис автор называет Адиабену, область в северной части Месопотамии. И Сайм (или Симия, как ее называет этот автор) оказывается дочерью только Хадада, а не совместным ребенком Хадада и Атаргатис или же только Атаргатис. Неясно, является ли это результатом забвения древнего мифа или еще одним вариантом сирийской мифологии.

Имена волшебников весьма интересны. Набу — месопотамский бог, которого в Пальмире и, видимо, в других сирийских городах в первые века нашей эры почитали, как уже говорилось в главе о богах, под слегка измененным именем Небо. Что касается Хадрана, то это — особая форма того же самого Хадада. Под латинским именем Deus Hadarenus он вместе с Атаргатис почитался в одном из мест в горах Ливана.

В этом повествовании Псевдо–Мелитона, как и в ряде других его рассказов, можно узнать реальные черты сирийской мифологии и религии. Так, обряд принесения воды в Бамбику засвидетельствован Лукианом, но объясняется им совершенно иначе — воспоминанием о всемирном потопе. Имена персонажей также встречаются в религиозно–мифологических памятниках Сирии. Но многое в этом рассказе перепутано, и одно это свидетельствует о его сравнительно позднем происхождении. Интересно здесь упоминание Балти, оказывающейся дочерью Атаргатис. В сирийской письменности, как и в финикийской, к которой она восходит, и еврейской, как уже говорилось во Введении, не обозначаются гласные звуки, так что имя этой чудесной лечительницы передано только согласными буквами Blty, но именно такова форма имени пальмирской богини Белти. Пальмирская мифология нам практически неизвестна, поэтому что‑либо сказать об отношениях Белти и Атаргатис мы не можем. Но само упоминание этого персонажа в форме, отмеченной в Пальмире, тоже говорит о том, что это сказание — довольно позднее. Вероятно, перед нами результат уже позднего развития сирийской мифологии, когда в нее активно внедряются фигуры месопотамских мифов, таких, как Набу. В это время многое было уже непонятно, и тем более этого не смог понять христианин Псевдо–Мелитон.

Приведенный рассказ является очень гипотетической реконструкцией пальмирского мифа. Пальмирская мифология, к сожалению, практически неизвестна. Никаких местных повествований до нас не дошло. Греческие и римские авторы, по–видимому, мифами Пальмиры не интересовались, а в самой Пальмире не было писателя, который хотел бы познакомить греческого или римского читателя со сказаниями родного города. Пальмирские храмы и гробницы украшались рельефами, но фигуры, там изображенные, почти всегда статичны и не передают рассказа о действиях богов. Одним из немногих исключений является рельеф с изображением битвы бога со змееподобным чудовищем в присутствии других богов. Поскольку этот рельеф украшает храм Бела, можно полагать, что и изображен на нем один из подвигов именно этого бога. Борьба со змеем является одним из почти обязательных эпизодов мифологии различных народов. С чудовищным змеем Латану сражался угаритский Балу, с Левиафаном — израильский Йахве, с Тиамат — вавилонский Мардук. Каждый раз сражающимся и побеждающим был бог, особенно почитаемый данным человеческим сообществом. И это тоже — аргумент в пользу изображения именно Бела.