Леонид Свердлов - Олимпийское спокойствие

— И это всё? — настаивал Гермес. — Бежал за ней как мальчишка, а потом переговорил о чём-то с Прометеем, и вот, Фетида прибегает домой вся в слезах, и по всей Элладе проливные дожди. Это нормально? Кроныч тысячу лет с Прометеем не разговаривал. После последней беседы он пришёл в такое бешенство, что наслал на мир Пандору с её дурацким ящиком. И чего же нам теперь ждать?

— Хочешь понять замыслы Зевса? — иронически усмехнулся Аполлон.

Дионис рассмеялся.

— Да уж, непредсказуемый дед.

«Старый маразматик!» — неожиданно для себя подумал Гермес и, вздрогнув от такой мысли, осторожно посмотрел на Аполлона.

— Ты не прав, — очень серьёзно сказал тот. — Старый он только для солидности. Он ещё всех нас переживёт.

Дионис снова расхохотался.

— Как это он нас переживёт? Мы ж бессмертные. Мы всегда жить будем.

— Будем. Только мы будем жить в детских сказках, а ему будут строить храмы и жертвы приносить.

— Ерунда! Он что, из всех богов один останется? Не может такого быть! Бог не может быть один. Не справится, да и тоскливо это.

— Ты за него не беспокойся, — ответил Аполлон.

— Представляю, что он в одиночку устроит, — задумчиво сказал Гермес. — Я-то уж его хорошо узнал: столько времени служу секретарём по особым поручениям. Тот ещё начальник, скажу я вам. Уж на что я сам без комплексов и ограничений, а от него меня вечно в дрожь кидает. Люди для него как грязь. Да что люди! Он и к богам не лучше относится.

Аполлон пожал плечами.

— А кто сказал, что бог должен кому-то радость приносить? При Кроне, говорят, жизнь лучше была, и где теперь тот Крон? Глупости, что боги должны людей счастливить — это Прометей по дури так считал и теперь на цепи сидит. У бога совершенно другая задача.

— Какая другая?

Аполлон на мгновение задумался и ответил:

— Не быть дураком. Станешь обо всех заботиться и всех миловать, а другие и обрадуются, что ты такой добренький — свергнут тебя, перевоюются все между собой, и не останется от твоего благоденственного рая камня на камне. А оставшиеся в живых будут тебя такими гекзаметрами материть, что и в Тартаре тебе покоя не будет. А поставишь себя так, что о тебе и подумать плохо никто не решится, то будет и спокойствие, и порядок, и чем хуже ты будешь с людьми поступать, тем лучше они жить будут — и тебе хорошо, и людям.

— И слава богу! — сказал Дионис, разливая очередную порцию. — За это и выпьем.

На берегу реки Еврот стояла влюблённая пара. На днях они поженились и были счастливы.

Тиндарей нежно обнял жену. Она положила голову ему на плечо и что-то прошептала, но муж не расслышал её слов. Хлопанье крыльев заглушило голос красавицы Леды, и перед молодожёнами приземлился посланник богов Гермес. Крыльями хлопали его волшебные сандалии.

— Приветствую тебя, любимец богов Тиндарей!

Тиндарей растерянно поклонился.

— Здравствуйте, — пробормотал он, — право же, не знал, что я любимец богов.

Гермес рассмеялся и дружески похлопал его по плечу.

— Конечно, ты любимец богов, дорогой Тиндарейчик, кто ж ещё! После твоей свадьбы на Олимпе только и разговоров, что про неё да про несравненную Леду. Такое говорят, что я сам решил прилететь, чтобы тебя поздравить и взглянуть на ту, чья красота по слухам затмила всех олимпийских богинь.

Тиндарей покраснел от удовольствия и шепнул Леде: «Ну, покажись же богу, он хочет с тобой поздороваться».

Леда оторвалась от мужа и повернулась к Гермесу. Тот восторженно всплеснул руками.

— Я правильно не верил тому, что о ней говорят! Я думал, её красоту преувеличивают, но теперь вижу, что это невозможно. В древнегреческом языке не хватает слов, хотя слов в нём очень много. Про такое не надо слушать, такое нужно видеть.

Леда скромно опустила глаза и что-то невнятно возразила.

— Нет-нет! — настаивал Гермес. — Это чистая правда, и не один я так считаю. Ой, вы только посмотрите, кто к нам прилетел!

К ногам Леды опустился красивый крупный белый лебедь с умными зелёными глазами.

— Какая прелесть! — умилился Гермес. — Вы любите пернатых? Я их просто обожаю, мои сандалики не дадут соврать. И даже птицы без ума от Леды, смотри, Тиндарей, как они выглядят вместе!

Лебедь ласково закурлыкал и погладил крылом колено Леды.

— Да, красиво, — согласился Тиндарей.

Лебедь между тем скользнул длинной шеей вверх по ножке Леды и ущипнул её за ягодицу. Та сердито, но несильно хлопнула нахала по голове. Лебедь самодовольно хрюкнул.

— Кажется, они понравились друг другу, — сказал Гермес, беря Тиндарея за локоть. — Давай не будем им мешать. Пусть Леда пообщается с этой милой птичкой, а нам надо обсудить серьёзные дела.

С этими словами бог повёл молодожёна к столику, накрытому за ближайшим кустом. Тиндарей хотел было расположиться так, чтобы видеть Леду, но Гермес сам занял это место, и Тиндарей вынужден был устроиться напротив него, спиной к реке.

— Нектар и амброзию не предлагаю, — с гостеприимной улыбкой говорил Гермес, — но это вино, сделанное самим Дионисом, право же, не уступает по вкусу нектару. Это чтоб ты не сомневался, что на Олимпе тебя любят. А чтобы ты окончательно убедился в благосклонности богов, проси что захочешь. Впрочем, молчи-молчи, дружище Тиндарейчик. Богам и так известны все твои желания. Ты хочешь стать царём Спарты. Я угадал?

— Да! — с жаром ответил Тиндарей. — Я…

— Не надо ничего мне доказывать, — посланец богов улыбнулся очаровательной, одному ему свойственной улыбкой, полной доброжелательности и ласки. — Уж боги-то знают, что ты имеешь на это право, и что тут налицо ужасная несправедливость. А устранять несправедливости — любимое занятие богов, так что выпьем за это. Конечно, ты станешь царём Спарты очень скоро.

— Спасибо, — пробормотал Тиндарей, — но…

Гермес удивлённо поднял брови.

— …боги ведь не делают что-то просто так, я думаю. От меня, наверное, ждут какого-то подвига. Я не отказываюсь, конечно, но я боюсь не справиться. Я не герой, в общем-то.

Бог милостиво усмехнулся.

— Свой подвиг ты уже совершил, Тиндарей, дорогой ты мой! Какую жену отхватил, молодчина! И запомни, боги знают возможности каждого смертного и никогда не станут требовать от человека того, что он не в состоянии совершить. Я, по крайней мере, в тебе не сомневаюсь. Ты сможешь. Только… Тиндарей, тебя что, блохи кусают? Что ты всё дёргаешься? Я с тобой говорю, а ты отворачиваешься. Это не вежливо.

— Я… Что там за шум?

— Где? Не волнуйся, всё под контролем. Леда мило проводит время с белоснежной птичкой, пока мы с тобой ведём мужскую беседу.

— Но этот лебедь… Что он делает с моей женой?

— Ничего. Ничего такого, что ты сам с ней не делаешь.

Тиндарей попытался встать, Гермес нежно, но решительно вернул его на место.