Генрих фон Штаден - Записки о Московии

В виду успехов московского царя в Ливонии, обострения избирательной борьбы в Польше после отъезда Генриха во Францию (18 июня 1574 г.) и возможности польско-московской унии Георг Ганс вновь возвращается к своему проекту. Осенью 1574 г. он появляется при императорском дворе, остается здесь в течение полутора месяцев и энергично указывает императору на зловещие признаки надвигающейся с востока русской опасности. С другой стороны, он развивает перед императором Максимилианом II широкую завоевательную программу. Необходим союз с Швецией; Швеция и империя будут действовать в Прибалтике заодно, ибо шведская корона должна перейти к нему, пфальцграфу, так как мужская линия дома Густава Вазы обречена на вымирание. При таких условиях датский Зунд, это — «золотое дно», дающее от 24 до 30 бочек золота ежегодно, и все Балтийское море окажется в руках империи. Неизбежно затем присоединение к империи и Пруссии, и Литвы. И все это осуществится лишь тогда, когда у империи будет свой флот и надежный адмирал в Ливонии. Императорский ответ на меморандум графа от 8 ноября 1574 г. был очень краток. Император напоминал графу его франкфуртскую неудачу 1571 г. и откладывал дело до ближайшего рейхстага.

Тем временем в 1573 — 76 гг. Москва и империя, помимо своих обычных дел, были заняты неосуществившимся проектом польского раздела. В виду важности стоявших на очереди вопросов царь Иван ждал к себе «великих послов», а император ограничивался посылкой гонцов и вместе с ними имперских купцов, что очень сердило царя. Под видом дипломатического посланника в 1574 г. проник в Москву немецкий купец Генрих Крамер; царь принял его, как подобало по дипломатическому ритуалу, и потом, когда открылся этот обман, долго не мог простить его и позабыть обиды; когда уже при царе Федоре в 1586 г. приехал в Москву купец Ганс Крамер, то злопамятные московичи его арестовали и конфисковали все его товары. Ликвидация этого инцидента затянулась до царствования царя Бориса.

В 1575 г. царь Иван утвердился в Пернове. Тогда же следом за испанской дипломатией устремляется в Прибалтику и французская, и очень скоро из-под пера Дансэ выходит проект французской колонизации Ливонии и оккупации скандинавского севера. К этому же времени шведское каперство на Балтийском море достигло апогея. Понятно, что все эти обстоятельства привлекли к себе повышенное внимание Германии и вновь поставили имперскую дипломатию перед ливонским вопросом. В Москву было отправлено великое посольство Яна Кобенцля и Даниила Бухау, прибывшее к царю лишь в декабре 1575 г. Вопреки завоевательной программе Георга Ганса, императорское посольство предлагало царю Ивану участие в антитурецкой лиге из империи, Испании, Рима и других христианских государей, причем Константинополь отойдет к Москве, и московский царь будет провозглашен «восточным цесарем». За это царь Иван должен поддержать кандидатуру эрцгерцога Эрнеста в польские короли и не обижать Ливонии.

Ответное посольство князя Сугорского и дьяка Арцыбашева прибыло прямо в Регенсбург к 7 июля 1576 г. и оставалось там до 17 сентября того же года.

Работы Регенсбургского рейхстага были в полном разгаре. Русский вопрос, продолжавший интересовать Ганзу и восточно-имперских князей, недавно привлекший внимание французской и испанской дипломатии, был злобой дня и в порядке занятий рейхстага занимал первое место. Русское посольство кн. Сугорского вызвало всеобщий интерес и внимание; по рукам ходили резанные на дереве изображения (своего рода «фотографии») московских послов; около них и имени московского царя выросла богатая памфлетная литература. Как и надо было ждать, московское посольство уехало восвояси ни с чем. После его отъезда в заседании 3 октября с докладом по русскому вопросу выступил Георг Ганс, нетерпеливо ожидавший открытия рейхстага и приехавший в Регенсбург одним из первых. Свой старый проект борьбы за Ливонию и dominium maris Baltici он развивал с новым воодушевлением и красноречивой убедительностью. Однако рейхстаг, подобно Шпейерскому, не вынес определенного решения.

Пфальцграф не покидал своей мечты и с нею уехал в Люцельштейн, свою эльзасскую резиденцию.

Тем временем московский царь, пользуясь смутами избирательной кампании в Польше и осадой Данцига, продолжал захваты в польской и датской Ливонии (1576–1577 гг.). Звезда московского царя, «единственного под солнцем страшилы басурман и латинов», стояла в зените.

А в далеких Вогезах в Люцельштейнском замке эльзасского авантюриста разрабатывался новый план борьбы с Москвой и на этот раз план военной ее оккупации.

Над планом работали двое: один известный уже владелец замка дюк de la Petite Pierre — Георг Ганс, другой — какой-то немец из Вестфалии, Генрих Штаден, недавний опричник московского царя, около года тому назад прибывший в Голландию из русской Лапландии (1576 г.). Понятна жадность, с которою пфальцграф схватывал рассказы Штадена о «московитах»; понятен интерес, проявленный авантюристом-дюком к его далекому врагу, ко всем мелочам московитской жизни и быта. Несколько месяцев пфальцграф продержал у себя в замке московского опричника, и, по требованию графа, Генрих Штаден к концу 1577 — началу 1578 года успел составить описание Московии. За это же время, быстро усвоив мечты графа об имперском флоте и адмиральстве, Генрих Штаден подсказал ему новый план борьбы с Москвой и ее оккупации не с ливонского фронта, а с лапландского фланга, от Колы и Холмогор, со стороны Студеного моря. По требованию графа, он вычислил примерную смету, определил необходимую для того сумму денег, количество кораблей и людей, пехоты и конницы; набросал схему движения оккупационного корпуса до Лапландии и точно обозначил пути наступления на Москву и относительную силу русских укрепленных пунктов на севере. В военно-стратегическом очерке Русского Поморья чувствовалось личное знакомство автора с русским севером.

С горячностью, ему свойственной, «князь-пролетарий» бросает все свои военно-дипломатические предприятия и весь отдается новому плану борьбы с «московитом». Он забывает о своих французских делах, забрасывает переговоры с Дон-Хуаном Австрийским и с осени 1578 года — в момент польского наступления на ливонском фронте и испанского прожектерства относительно Прибалтики — развивает горячую дипломатическую кампанию по подготовке антимосковской коалиции и наступления на Москву от Ледовитого океана. Коалиция должна состоять из империи, Пруссии, Польши и Швеции. 27 сентября 1578 г. от пфальцграфа идут посольства к гроссмейстеру Немецкого ордена Генриху и через герцога Карла к его брату Иоанну III, королю Швеции. Тогда же или вскоре после того уходит посольство к польскому королю Стефану Баторию и в начале (26 января) следующего 1579 г. к императору Рудольфу II. Непременным участником прусского, польского и имперского посольства и как бы экспертом по русским делам является дипломатический агент пфальцграфа Генрих Штаден. Весь 1579 г., пока шведы и поляки продолжали свое наступление на русских, а в Любеке и Гамбурге один за другим работали над Балтийским вопросом два ганзетага, пфальцграф был поглощен московским вопросом. Свой проект он рассылает повсюду, где можно было рассчитывать на сочувствие или поддержку: Людвигу курфюрсту пфальцскому, курфюрсту саксонскому Августу, прусским князьям, ливонским городам (в Ригу, Ревель и др.), ливонскому дворянству, померанскому герцогу и, наконец, Иоанну Георгу маркграфу Бранденбургскому.