Николай Грязев - Поход Суворова в 1799 г.

__________________________________

* Т. е. Грязев.

Разумеется, что первое предложение состояло в том, что должно предпринять в таком критическом положении. Иные предлагали, что по содержанию обстоятельств мы не имеем уже надобности входить далее внутрь Швейцарии, поелику ни расстроенному корпусу Корсакова помочь, ни по собственному своему расстройству противостать неприятелю и, столь сильному, не можем; что путь, по коему мы шли, для нас известнее и безопаснее, нежели тот, который можем мы иметь в будущем, и потому для сбережения своих воинов удобнее нам возвратиться по оному, нежели подвергать себя видимым опасностям. Другие опровергали сей план и чувствовали еще в себе столько мужества, чтобы напасть на торжествующего неприятеля и вырвать из рук его победу, полученную им по одним прихотям случая, не благоприятствовавшего столь неосторожному и слабому начальнику, каким показал себя Корсаков, и загладить тем стыд, понесенный российскою армиею; что победы наши, приобретенные нами в Италии и при вступлении в Швейцарию, и имя великого полководца, имея большое влияние на неприятеля, дают нам неоспоримое право решиться на сей отважный подвиг, могущий увековечить нашу славу и поддержать пред целым светом достоинство российского оружия. Наконец последние, хотя и не совсем опровергали сие мнение, во всех отношениях достойное характера русских, но что само благоразумие предлагает нам, по крайнему расстройству наших сил и малочисленности, уклониться от видимых опасностей, могущих потрясти приобретенную нами славу, и, не возвращаясь назад, как предлагали первые, но оставляя сильного __ неприятеля в стороне, проложить себе оружием новый путь сквозь окружающих нас неприятелей, чрез что мы не только не потеряем ничего, но, и сберегая себя, покажем политическому свету, что умеем опровергать ковы наших неблагонамеренных союзников, которые за все наши жертвы заплатили нам столь низкою неблагодарностью. Я умалчиваю о членах-статистах: они безмолвствовали, иногда дакали или соглашались со всеми.

Великое сродно великому, и вот черта духа, поседевшего во бранях: он утвердился на последнем мнении, в согласность сего и положено: первому корпусу Дерфельдена идти вперед, не касаясь глубины Швейцарии, на Гларис, а второму корпусу Розенберга оставаться одним только днем за нами, буде не встретится каких-либо особых обстоятельств, и прикрывать наш путь».

Распоряжения Суворова и диспозиция, отданная им на этот случай, настолько замечательны, что мы приведем их целиком в изложении князя Багратиона.

«Ту ж минуту Александр Васильевич, подошедши к столу, на котором была разложена карта Швейцарии, начал говорить, указывая по ней: тут, здесь и здесь французы; мы их разобьем – и пойдем сюда. — Пишите! — И Кушников, и все, кто имел с собою карандаш и бумагу, стали записывать слова его:

«Ауфенберг, с бригадою австрийцев, идет сегодня по дороге к Гларису. На пути выгоняет врага из ущелья гор, при озере Сен-Рутен; занимает Гларис, если сможет, но дерется храбро, и отступа назад для него нет; бьет врага по-русски! — Князь Петр (Багратион) со своими идет завтра, вовремя; дает пособие Ауфенбергу и заменяет его, и гонит врага на Гларис. — Пункт в Гларисе! — За князем Багратионом идет Вилим Христофорович (Дерфельден) и я с ним. — Корпус Розенберга остается здесь; к нему в помощь полк Ферштера. Неприятель наступит? — Разбить его!., непременно насмерть разбить и гнать до Швица, — не далее!.. Все вьюки, все тягости Розенберг отправит за нами под прикрытием; а за нами и корпус идет, простояв на месте несколько, чтобы идти не мешали. Тяжелораненых везти не на чем: собрать всех; оставить всех здесь с пропитанием; при них нужная прислуга и лекаря. — Оставить при всем этом офицера, знающего по-французски. Он смотрит за ранеными, как отец за детьми. Дать ему денег на первое содержание раненых. — Позовите Фукса, Трефурта (дипломатические чиновники)! Написать Массене о том, что наши тяжко раненные остаются и поручаются, по человечеству, покровительству французского правительства. — Михайло (Милорадович)! Ты впереди, лицом к врагу! — Максим (Максим Васильевич Ребиндер)! Тебе слава!.. Все, все вы русские! — Не давать врагу верха: бить его и гнать по-прежнему! — С Богом! — Идите и делайте все во славу России и ее Самодержца царя Государя!. — Он поклонился нам, и мы вышли».

Эта диспозиция удовлетворяет даже самым придирчивым требованиям тактики настоящего времени, спустя столетие, и представляется образцовою. В самом деле, в диспозициях для походного движения прежде всего обозначается обстановка, где неприятель, — и Суворов говорит: «Тут, здесь и здесь французы», т. е. в Гларисе, Швице и Альдорфе. Далее – цель и направление марша; у Суворова: «Мы их разобьем – и пойдем сюда». Затем современная диспозиция требует распределения войск и обозов, указывает время вступления, пункты ночлега, место главного начальника во время похода, — и все это есть у Суворова, замечательно кратко и ясно. Нет обозначения привалов и распоряжений по обеспечению флангов, но по обстановке в этом не было и надобности. Требуются еще особые распоряжения, если они вызываются обстановкой; в данном случае таким является распоряжение об оставлении на месте тяжко раненных. Наконец, что особенно важно и что редко можно встретить в диспозициях нашего времени, — это указания каждому отдельному начальнику на характер предстоящих ему действий. Наиболее трудная задача выпадала на долю Розенберга, и фельдмаршал его отряду дает наиболее ценные и наиболее подробные приказания-советы («непременно разбить и гнать до Швица, — не далее!» – Милорадович и Ребиндер тоже входили в состав войск Розенберга).

При движении из Мутенской долины армия Суворова должна была перевалить через гору Брагель и вступить в долину Клен, где стояла бригада Молитора (5 т.), с которой и пришлось сразиться 19 сентября; 20-го же на подкрепление к Молитору подошла часть дивизии Газана, так что вместе составилось до 8 т. французов. Сначала спустились в долину Ауфенберг и Багратион, а затем Дерфельден, в колонне которого был и Грязев. Вот как он описывает бой в долине Клен.

«19 сентября, в 7 ч. утра, тронулись с места и начали подниматься на крутую с уступами гору Брагельсберг, которой возвышения уже за полдень достигли. Здесь встретили нас сильные неприятельские колонны из дивизии Молитора. Место было ровное и прекрасное; медлить было не должно, и мы ударили на них в штыки; две колонны в одно мгновение были опрокинуты с великою для них потерею и обратились в бегство с двумя остальными, как видно, не желавшими подобной участи. Мы преследовали их до озера Рутен, где храбрые французы, будучи стеснены на узком пути, идущем между горою и озером, искали в нем своего спасения и, бросаясь в оное, погибали, а большую часть их сталкивали и прикалывали. Преследование продолжалось еще далее и за озеро до самых сумерек, положивших конец нашему стремлению, с каковым штыки наши упивались неприятельскою кровью. Все пространство нашего пути устлано было убитыми и тяжело раненными. Мы остановились опочить при озере Клонталлер. Спасшиеся от поражения французы скрылись в горы и на другую сторону озера, разделявшего нас с главными их силами.