Бахтиар Ахмедханов - Ход слоном

Поняв, что скандала, скорее всего не будет, я с удовольствием принялся за «Баллантайнс» – тем более, что парень разорился на настоящий скотч. Через 15 минут я уже был в курсе всех основных событий его недолгой и неинтересной жизни: школа (драки с панками), армия (драки с «черными»), заочная учеба на экономиста, счастливый брак («классная девчонка, в универе на дневном учится«), проблемы с конкурентами («каждый месяц, суки, насылают ментов и пожарников») – вот, пожалуй, и все. Да, а завтра они всей компанией займутся дайвингом. Прямо с утра.

Еще я заметил, что к нашей беседе внимательно прислушивается дворянка – хотя слушать там было ну совершенно нечего. Сергей – так звали моего нового знакомого – от виски не то чтобы пьянел, но как-то тяжелел, и в один прекрасный момент вдруг замолчал и даже перестал реагировать на мои однозначные реплики. Просто сидел, уставясь в тарелку с фисташками и сосредоточенно молчал.

Я легонько потряс его за плечо и предложил проводить до номера. Сергей поднял на меня налитые кровью глаза и громко послал на три буквы. Смущенно оглядевшись на сидящих в ресторане людей, я сел на место и освежил свой стакан – чего пропадать добру. Примерно еще через полчаса, в которые я уложился, чтобы допить всю бутылку, Сергей грузно поднялся и, буркнув что-то на прощание, враскачку пошел в сторону двухэтажных корпусов отеля.

На радостях, что мне не пришлось тащить этого бугая в номер, я заказал чашечку кофе, под которую с наслаждением выкурил еще не менее трех сигарет. После спустился в сад, где долго и с интересом наблюдал за кошкой, забравшейся на финиковую пальму и пристально следившей с нее за прогуливающимися парочками и небольшими группами туристов.

Я был один, но одиночество меня почти не тяготило. Обычно мне не бывает скучно с самим собой, и я легко нахожу, чем себя занять. Людей, похожих в этом на меня, я безошибочно определяю по одному признаку: мы не выносим громкой музыки. Те, кто не могут находиться одни, почему-то нуждаются в постоянном шумовом фоне – будь то музыка или сутки напролет включенный телевизор.

Но сейчас компания бы мне не повредила. Мысль о том, что все идет не так, не покидала меня последние несколько дней, а ужасная смерть охранника, позабытая, как мне казалось еще днем, вдруг вспомнилась сейчас, поздним вечером, среди всего этого ночного великолепия. Скорее всего, я просто недопил, что, как известно, хуже, чем перепить. Возвращаться в ресторан мне не хотелось из экономии, поэтому я медленно прошелся по аллее вдоль моря и так же медленно вернулся к себе в номер.

Войдя, как обычно включил свет в комнате и ванной, куда и направился первым делом. И вдруг я замер. На полу лежало полотенце для ног, на которое я, собираясь на ужин, наступил уже обутый. Несмотря на опьянение, я прекрасно помнил, что вытер им одну из сандалий к которой прилипла короткая, не длиннее двух сантиметров, травинка. И еще тогда обратил внимание, что травинка осталась на полотенце, я прекрасно это запомнил, потому что несколько секунд стоял и напряженно размышлял, убрать ее или оставить. Потом решил оставить прислуге – пора, в конце концов, избавляться от совковых комплексов. Так вот, травинки не было. Значит, кто-то неосторожно наступил на полотенце. Следовательно, кто-то входил в номер. И этот кто-то не из обслуги – персонал, как правило, приходит убираться по утрам.

Я внимательно осмотрел остальные вещи. Вроде ничего подозрительного. Но все равно было ужасно неприятно. Тот, в чью квартиру хоть раз залезали воры, меня поймет. Помню, еще в молодости какая-то сволочь украла из комнаты в студенческом общежитии, где я тогда жил, мой бесподобный серый костюм, сшитый хотя на фабрике «Большевичка», но зато по французским лекалам. Мне было не столько жаль костюма, сколько обидно, что мою вещь теперь носит кто-то другой. Примерно то же самое я чувствовал, когда у меня уводили женщин. А впрочем, наверное, это и есть ревность. Можно ведь ревновать не только женщину, но и костюм или, как в моем сегодняшнем случае, номер в отеле.

Но еще хуже было то, что ко мне приходили явно не воры. Потому что ничего не пропало: ни банковская карточка, бездумно оставленная в ящике прикроватной тумбочки, ни документы, валявшиеся там же, ни вещи. Но если не воры, тогда кто же? И тут меня осенило: конечно, это была полиция!

Ну да, а кто же еще! Сегодня пляже средь бела дня зарезали сотрудника отеля, да так профессионально, что никто ничего не заметил. Кто вот уже скоро 10 дней находился рядом с убитым и вел с ним разные беседы? Я. Значит, меня надо хорошенько пощупать! На месте полицейских я бы тоже пришел к такой мысли, потому что весь пляж изо дня в день видел нас оживленно беседующими. И почти никто, разве что за исключением соотечественниц из Петербурга, не мог даже предположить, что наше общение сводилось, главным образом, к своеобразным урокам русского языка.

Но если так, то почему бы не поговорить со мной открыто? Неужели они думают, что это я убил Хасана? А если все-таки это вообще была не полиция? Тогда кто и что мог у меня искать? Черт возьми, неужели? Неужели кто-то пронюхал о том, что я прячу и теперь пытается это отнять? Но каким образом? Единственная ценность, которая у меня есть, это информация. Но я вывез ее сюда в собственной памяти и извлечь ее…

Какой кретин! Достать ее оттуда проще простого: привязать меня, как показывают в кино, к стулу, показать какие-нибудь плоскогубцы, даже не поднося их близко к лицу – и я выложу все с космической скоростью. А можно просто дать несильно по морде – результат будет тот же. И это я еще себе льщу: припугни меня как следует – и можно сэкономить на кусачках и не пачкать рук.

Игра имела смысл ровно до тех пор, пока никто не знал, что я держу в своей башке. А теперь никто и гроша ломаного не даст за мою жизнь. Выхода не было. Разве что попросить у портье пачку бумаги, разрисовать десяток листов названиями и цифрами из моей памяти, а листы развесить на деревьях и расклеить на стенах – пусть каждый, кому интересно, берет и пользуется. А что, возможно, это мысль. Но отстанут ли от меня после этого? Боюсь, вряд ли…

А может, обратиться в газеты? Есть такой старый американский фильм – «Три дня Кондора». Там за сотрудником ЦРУ, работавшим над секретным проектом и ставшим ненужным и опасным носителем информации, охотилась целая армия наемных убийц. Но ровно до того момента, когда он передал сведения в редакцию газеты, благодаря чему и остался в живых.

Но здесь не кино, тем более, не американское. Да и я не сотрудник ЦРУ, а никчемный пенсионер, старый и жадный дурак, решивший провести остаток жизни в комфорте и вообразивший, что ему это позволят. И чего мне не хватало? Жил бы себе на пенсию и подрабатывал каким-нибудь сторожем, курьером или раздавал бы листовки возле метро. Зато как хорошо и спокойно! Что я, голодал бы что ли? Да ничего подобного! В ресторанах, видите ли, ему захотелось обедать, бразильскую обувь носить и в море купаться! Вот и искупают теперь в этом море – раз и навсегда.