Лори Форест - 6e325473ededd6dd5956a26f7af57957

Все склоняют головы и прижимают правую руку, сомкнутую в кулак, к сердцу. Тьерни, с посеревшим лицом, стоит как каменная.

Студенты подносят кулак ко лбу и снова прижимают к сердцу. Слова молитвы звучат в унисон.

О Древнейший, да очистятся наши сердца, наш ум, наша Эртия. Защити нас от проклятых Исчадий Зла.

Молитва заканчивается, и начинается праздник.

Тьерни вскакивает, едва не опрокинув стул, и торопится к задней двери. Её исчезновения никто не замечает.

Я догоняю Тьерни в уборной. Она склонилась над белой раковиной. Судя по всему, её безудержно рвёт. Смочив платок, я подхожу к подруге и глажу её по кривой спине. К горлу подкатывает колючий ком.

Тьерни стоит неподвижно, вцепившись в раковину, не обращая внимания на предложенный платок.

– Он закроет границы, – хрипло шепчет она. – Он сделает обручение обязательным.

– Я знаю. – Как кружится голова. Только бы не упасть.

– У нас есть год, чтобы найти спутника жизни. Или его назначит Совет.

– Я знаю.

– А перед обручением, – продолжает Тьерни, упрямо глядя в раковину, – он проверит каждого на чистоту крови. – Она поворачивается и с диким ужасом смотрит на меня. – Он заставит нас пройти проверку железом.

– Тьерни, – решительно начинаю я. Хватит ходить вокруг да около. Пора сказать правду. – Я хочу тебе помочь. Ты чистокровная фея, так?

Тьерни молча смотрит на меня.

– Я не могу. Я ничего не могу тебе сказать. – Её голос звучит, как скрежет ржавого гвоздя по стеклу.

– Даже теперь? Когда оправдались твои худшие опасения? Я хочу тебе помочь!

– Ты не можешь мне помочь! – Она вырывается и хромает к двери.

– Подожди! – кричу я ей вслед, но Тьерни, не оборачиваясь, убегает.

Я иду за ней, но она не хочет меня видеть. Быстро проковыляв через счастливую толпу гарднерийцев с белыми повязками на рукавах, Тьерни пропадает из виду.

Я тороплюсь на химию. Мне надо срочно поговорить с Айс­лин.

Искать её не приходится. Айс­лин удручённо привалилась к стене, её глаза блуждают. Заметив меня, она бежит навстречу, огибая группки счастливых гарднерийцев и напряжённых кельтов и эльфхолленов. Альфсигрские эльфы держатся особняком, взирая на происходящее с обычным равнодушием, что сегодня приводит меня в ярость.

– Они собирают армию, – с усилием произносит Айс­лин, вцепившись в мою руку. – Гарднерийскую гвардию. Отправляют на границу с Кельтанией и землями ликанов. Фогель разослал повестки сегодня утром. Рэндаллу велели готовиться. И всем военным стажёрам тоже. Фогель потребовал от кельтов и ликанов безвозмездно передать большую часть их земель Гарднерии. Кельты уже отправили главу магистрата в Валгард на переговоры.

– Но ликаны… – Мысли у меня в голове наползают друг на друга, не давая сосредоточиться. – Фогель может сколько угодно грозить ликанам. Они нечувствительны к нашей магии.

– На ликанов полетят драконы, – дрожащим от паники голосом отвечает Айс­лин. – В гарднерийской армии больше тысячи драконов! Если ликаны и кельты не подчинятся, гвардия атакует их на драконах.

В день избрания Фогеля занятия у нас проходят очень необычно.

Профессор Воля с трудом уговаривает гарднерийцев успокоиться и прослушать лекцию. Пастырь Симитри отменяет занятие и велит подать пунш и угощение.

На металлургии тоже царит праздничное настроение. У стола профессора Хоккина стоит моложавый эльф, листая записи, словно готовясь к лекции. У него белые волосы, алебастрово-белая кожа альфсигрских эльфов. Я смущённо оглядываюсь в поисках профессора Хоккина.

Гарднерийцы, собравшись группками, весело болтают, у всех на рукавах белеют фогелевские повязки.

Эти белые ленты расползаются, как сорняки, они красуются повсюду вместе с гарднерийскими флагами. Даже Курран Делл надел повязку, с глубоким сожалением отмечаю я.

– Где профессор Хоккин? – спрашиваю я Куррана, прерывая его беседу с военным стажёром. Курран приветствует меня радостной улыбкой и открывает было рот, чтобы ответить, но его прерывают.

– Будем надеяться, что наш змеиный эльф зарылся в землю, – доносится через всю аудиторию голос Фэллон. – Там ему самое место.

Все умолкают и следят глазами за Фэллон, которая медленно идёт ко мне.

– Скорее всего, он сбежал, – жизнерадостно улыбаясь, сообщает Фэллон. – Он знает, что его ждёт. – Выпятив нижнюю губу, с притворным сочувствием обращается она ко мне: – Ой-ой-ой! О чём печалишься, Эллорен Гарднер? Хотела обручиться со змеёнышем?

Позади меня звенит издевательский смех, и покаянный взгляд Куррана меня ничуть не успокаивает.

Ярость бурлит во мне с такой силой, что я непроизвольно сжимаю кулаки и обжигаю Фэллон яростным взглядом.

Её это только радует. Фэллон поворачивается ко мне и медленно тянется рукой к волшебной палочке на поясе. Она купается в лучах моей ненависти, чувствует, что весь мир сейчас на её стороне. Она улыбается всё шире, радостней, и я едва сдерживаюсь, чтобы, позабыв всякую осторожность, не ударить её по самодовольной физиономии.

А стоит ли оно того? Вылечу из университета за драку с гарднерийкой… А она в ответ заморозит меня магией Чёрной Ведьмы. И что от меня останется?

Развернувшись на каблуках, я выхожу из аудитории. Вслед мне несётся гадкий смех Фэллон.

На кухне меня встречает мрачная, встревоженная Фернилла. Увидев меня, она даже вздрагивает.

Олиллия сидит ко мне спиной, согнувшись в три погибели, и плачет. Айвен, Бледдин, Фернилла и Айрис сгрудились вокруг девушки и тихонько утешают её.

У всех такой вид, будто произошла катастрофа.

Опустив голову, я усаживаюсь чистить картошку, чувствуя кожей каждый обращённый в мою сторону опасливый взгляд.

Знаю, для них я всегда была олицетворением гарднерийской силы и власти, особенно в этих чёрных шелках и с белой повязкой на руке, но теперь они словно видят во мне Фогеля, который вскоре явится по их души.

На всех без исключения лицах я читаю холодную, безграничную ненависть.

Айвен вбирает в себя эти враждебные, острые, как кинжалы, взгляды и с болью смотрит на меня, широко распахнув глаза.

Я тоже раскрываюсь ему навстречу. Пусть увидит мой страх и моё растущее отчаяние. Узнает, как я одинока, услышит голос моего сердца.

Мы смотрим друг на друга, будто рядом никого нет. В тумане тает и кухня, и все работники с их ненавистью, и полыхающие огнём печи… Есть только он и я.

Только мы.

Олиллия всхлипывает и возвращает нас обратно в огромный и жестокий мир.

Айрис подозрительно оглядывается то на Айвена, утешающего Олиллию, то на меня.

Кельтийка что-то шепчет Айвену на ухо и показывает в мою сторону. Он оглядывается и прячет глаза.

Фернилла тихо говорит с Олиллией, и Айвен время от времени вставляет слово.