Лори Форест - 6e325473ededd6dd5956a26f7af57957

Почувствовав чей-то пристальный взгляд, я поднимаю голову.

Джезина Бэйн с подругами, зло поблёскивая глазами, разглядывают меня и скрипку.

Восторг быстро сменяется тревогой, страх легонько покалывает мне сердце.

Как только слухи о новой скрипке дойдут до Фэллон Бэйн, она откроет на меня охоту.

– Шелки умеет говорить, – задумчиво сообщает мне Диана в тот же вечер.

Мы стоим в ванной комнате, и я играю на скрипке, разминая застывшие пальцы. Как долго я не скользила смычком по струнам!

Ах, что это за скрипка!

Из-под моих скрюченных пальцев выходит нево­образимо прекрасная мелодия, от которой сжимается сердце.

Марина свернулась на дне ванной, наполненной прохладной водой. Шелки смотрит на нас так печально, что я с трудом сдерживаю слёзы. Закончив пьесу, я опускаю скрипку, и Диана задумчиво повторяет:

– Она умеет говорить. Просто её речь непривычна, мы её не понимаем.

Марина, повернувшись к нам, издаёт ртом и жабрами душераздирающие звуки. Её голос, идущий сквозь воду, странно искажается, превращаясь в печальную, трогательную песнь.

Она будто о ком-то плачет.

Наша шелки – неразрешимая загадка. Иногда она скачет и рычит, как дикий зверь, однако по её глазам заметно, что она обладает пытливым умом. Нельзя не признать, что Диана права.

Шелки не просто животное. Она нечто большее, чем обычный тюлень.

Ни Джаред, ни Диана пока не отыскали шкуру Марины, а без неё шелки не может вернуться домой. Её сила тает, иногда она выглядит совсем слабой и больной. Я написала Гарету, попросила рассказать, что ему известно о торговле шелки и о том, где хранят их шкуры, но ответ придёт ещё не скоро. Гарет надолго ушёл в море с другими учениками моряков, они вернутся только в Первом месяце, когда зима начнёт оковывать океан ледяными когтями.

Каждый вечер ослабевшая Марина расчёсывает нам волосы, разбирая тонкие пряди лучше всякого гребня. При этом шелки что-то тихо лепечет на своём благозвучном наречии. Похоже, этот ритуал её успокаивает, да и нам её прикосновения очень приятны.

Всем, кроме Ариэль.

Икаритка с отвращением смотрит на то, как заботливо Винтер относится к Марине. Иногда Ариэль даже беспокойно хлопает крыльями, отгоняя Марину, и грязно ругается. К счастью, всё своё время и внимание икаритка посвящает раненому воронёнку, который теперь живёт у нас вместе с двумя цыплятами. Сова давно вылечилась и улетела. Ворон выбрал себе место на спинке кровати, рядом с Ариэль. Оба чёрные, рядом они смотрятся жутковато. Сломанная нога воронёнка аккуратно выпрямлена и забинтована. Судя по всему, эти двое понимают друг друга без слов.

И так проходит день за днём.

Холодный ветер треплет листки пергамента. На каж­дом уличном столбе болтается объявление: «Похищена шелки!» За любую информацию о ней обещано вознаграждение.

Впервые наткнувшись на такой листок, я вздрагиваю от страха. Но со временем чернила на пергаменте выцветают, края листков изнашиваются, и при виде их я не испытываю ничего, кроме глухого раздражения.

Однажды, когда мне кажется, что меня никто не видит, я срываю объявление с ближайшего столба и прячу в карман. С противоположной стороны улицы на меня смотрит Ни Вин – та самая юная чародейка ву трин с обезображенным лицом. Она пристально разглядывает меня, придерживая на боку изогнутую саблю. Встретившись со мной взглядом, чародейка едва заметно одобрительно кивает.

Потом отворачивается и медленно уходит.

– Вот здесь, читай, – придвигает мне Тьерни газету.

Каждый раз в конце недели мы вместе читаем опубликованные решения Совета магов, урывая часы от сна.

Перед нами короткая заметка о «побеге» шелки и объявление о вознаграждении. А рядом предложение, внесённое на рассмотрение Совета совместно магами Вивиан Деймон и Маркусом Фогелем, встретив шелки в Западных землях, стрелять на поражение. Предложение не приняли, но с минимальным перевесом голосов.

– Добросердечием моя тётушка не отличается, – потираю я ноющий лоб.

– Ты понимаешь, что нас всех ждёт, правда? – шепчет Тьерни.

Я мрачно киваю. Если весной Фогель выиграет выборы, в беде окажется не только Марина. Все шелки, не успевшие вернуться в море, будут убиты.

Мы читаем дальше. Маркус Фогель предложил казнить всякого, кто осмелится нанести оскорбление флагу Гарднерии. Не приняли. Также Фогель предложил казнить за любое оскорбление «Книги древних». Не приняли. Ещё одно предложение представлено Фогелем при поддержке пяти членов Совета – объ­явить войну ликанам, если они не передадут Гарднерии большую часть своих земель. И казнить всех икаритов мужского пола, содержащихся в Валгардской тюрьме. Казнить всякого, кто поможет смарагдальфарам бежать на восток.

А вот этот законопроект Фогель упорно выдвигает уже в шестой раз – проверять железом всех, вступающих в гильдии, и проводить точечные проверки на границах, чтобы «в корне подавить угрозу нападения фей».

– А вдруг выиграет не он? – говорю я Тьерни.

– Ты видела, сколько народу носит белые повязки? – дрожащим голосом возражает Тьерни.

– И всё же… – Я цепляюсь за соломинку. – Выборы только весной. А до тех пор ещё многое может измениться. Может, он и не выиграет.

– Кто знает, – грустно горбится за столом усталая и испуганная Тьерни. – Будем надеяться, что ты права, Эллорен Гарднер.

Новость настигает нас в аптекарской лаборатории.

Торопливо вбежавшая Джезина что-то шепчет профессору Лорель и взволнованно размахивает руками.

Положив на стол пестик, я с беспокойством оглядываюсь.

– Дорогие студенты! – с необычным волнением обращается к нам профессор Лорель. Её голос дрожит, ей с трудом удаётся скрыть свои чувства. – Наш возлюбленный верховный маг Альдус Уортин воспарил к Древнейшему.

По залу прокатывается удивлённый шёпот.

– Назначен новый верховный маг! Сегодня утром Совет магов общим голосованием выбрал на пост верховного мага пастыря Маркуса Фогеля! – Её лицо озаряет счастливая улыбка.

От пронзившего меня ужаса я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть. Студентки в соседнем ряду дружно охают и взрываются радостными возгласами и аплодисментами. Некоторые душат друг друга в объятиях, кто-то даже плачет от счастья.

Маркус Фогель.

Перед моими глазами встаёт его неприятное лицо. Я будто снова чувствую прикосновение его руки. Вижу его змеиный взгляд. Мёртвое дерево и чёрную пропасть.

О Древнейший! Этого не может быть!

Тьерни вскидывает голову, в её глазах плещется ужас.

– Тьерни… – хрипло выговариваю я, и протягиваю к ней руку.

– Прошу вас… – обращается к нам маг Лорель, призывая к тишине. На её лице блестят дорожки слёз. Воцаряется благоговейная тишина. – Вознесём молитву о почившем верховном маге!