ВП СССР - Большевизм — естественная основа России

<.>

Непривычка при этом работать с точностью, давно уже усвоенною в западно-европейской промышленности, еще более затрудняла для промышленности переход на военные изделия, где требуется исключительная точность. И лишь после того, как была оказана надлежащая помощь со стороны военных специалистов-техников, дело начало понемногу налаживаться.

В начале войны ГАУ поручило особой организации, во главе с уполномоченным г.-м. Банковым, установить на русских заводах производство простейшей цельнотянутой 3-дм. (76-мм) гранаты французского образца [...] . При этом предполагалось, что эта работа, как посильная ввиду ее безусловной простоты наиболее слабым заводам, не отнимет заводов более мощных, необходимых для других, более сложных изделий. На самом же деле вышло иначе.

<.>

И несмотря на все это, дело долго не налаживалось именно потому, что привлеченные заводы раньше снарядов не делали, а ближайшие руководители этих заводов, будучи хорошими техникам вообще, до тех пор не стояли непосредственно у производства именно снарядов. И только после того, как от ГАУ были командированы настоящие специалисты снарядного дела, которые лично направили его, получились надлежащие результаты: эти простенькие снаряды стали печь, как блины.

Так обстояло с простейшим типом снарядов. Когда же дело касалось более сложных предметов, то садились на мель даже первоклассные заводы. Так, известный Коломенский завод, выпускавший из своих мастерских паровозы и гордившийся успешным установлением у себя такого тонкого производства, как двигатель Дизеля, долго не мог справиться с взрывателем ЗГТ, и лишь после соответственной помощи ГАУ (военными специалистами с Тульского оружейного завода, где было установлено производство взрывателей ЗГТ) удалось направить это дело.

Таких примеров из практики русской промышленности можно привести сколько угодно; вернее, ни один заказ частному заводу не обходился без того, чтобы ГАУ не приходилось отрывать своих специалистов для инструктирования и налаживания данного производства. О наиболее характерных из них придется говорить в дальнейшем, при детальном разборе вопросов о каждом предмете боевого снабжения.

<.>

Из приведенного ясно, как необходимо было заранее составить строго обдуманный план мобилизации всей промышленности для военных целей, положив в основу этой мобилизации твердый костяк казенных заводов, на котором можно было бы впоследствии развить какую угодно мускулатуру частной промышленности; при таких условиях можно было бы рассчитывать на быструю и продуктивную мобилизацию всей промышленности. И если бы такой план был выработан и осуществлен своевременно, то, конечно, не пришлось бы переживать самых тяжелых дней мировой войны». — С.107-115. Здесь и далее цитируется А.А. Маниковский «Боевое снабжение русской армии в мировую войну», под редакцией Е.3. Барсукова, Издание третье, Государственное Военное Издательство Наркомата Обороны Союза ССР, Москва, 1937, — 718 с.

При этом А.А. Маниковский с несколько узковедомственной точки зрения в целом верно описал всю ситуацию с квалифицированными кадрами в России, государственной политикой по отношению к кадрам вообще, а не только квалифицированным:

«1. Ничтожными нарядами последних перед войной лет было почти совсем заглушено с большим трудом развившееся производство на многих военных заводах, особенно на оружейных:

разбрелись и распылились не только люди, но и станки, инструмент, лекала и самое главное — навыки...

В 900-х годах, по окончании перевооружения армии 3-лин. винтовками и 3-дм. скорострельными пушками, некоторые казенные артиллерийские заводы, особенно оружейные, и отчасти даже арсеналы, испытали тяжелое время безработицы. Приходилось распускать рабочих и прекращать производство.

<...>

<...> Вследствие прекращения или сокращения некоторых производств и роспуска рабочих сильно оскудел рынок рабочих-специалистов, особенно после того, как целым рядом мобилизаций забирались в запасные батальоны, а оттуда на фронт не только заурядные рабочие- оружейники, но и квалифицированные специалисты. Все протесты ГАУ оставались без внимания. Между тем производство военных изделий настолько сложно и тонко, что успешное его ведение под силу только особым специалистам, вырабатывающимся не скоро. Например, на лучших оружейных заводах это ремесло обращается в наследственное, преемственно передающееся из поколения в поколение. Так именно было в Туле, в Ижевске и в Сестрорецке — этих гнездах настоящих оружейников, на которых лежало и совершенствовалось наше ружейное дело. И когда значительная часть их без разбора была взята в войска, — на заводах настал кризис, справиться с которым было трудно, так как освобождение от строевой службы специалистов-рабочих, служащих в рядах войск в качестве нижних чинов, вызывало на практике большие осложнения, ибо в этом вопросе сталкивались различные государственные интересы. С одной стороны, не могло быть никакого сомнения в том, что все рабочие-специалисты, служащие в рядах войск или могущие быть призванными, были безусловно необходимы заводам, особенно при увеличении ими производства. С другой стороны, освобождение всех без исключения рабочих-специалистов признавалось невозможным по причинам якобы столь же чрезвычайного государственного характера.

Как видно из доклада начальника Генерального штаба ген. Беляева от 22 февраля (7 марта) 1915 г., военное ведомство решительно не допускало возвращения на заводы и фабрики тех рабочих, нижних чинов, которые уже попали в регулярные части войск. Мотивом к этому выставлялось якобы то «удручающее моральное впечатление, которое производило такое возвращение на товарищей этих нижних чинов, остающихся в строю».

И лишь в чрезвычайных случаях было решено делать исключения из этого правила, но тогда заводы, ходатайствующие о возвращении им рабочего, нижнего чина, должны были сами указать ту войсковую часть, в которой он служит. На практике же заводы большею частью сообщали только о том, куда направил воинский начальник данного рабочего, и не могли указать, в какой войсковой части служит лицо, о котором они ходатайствуют. Поэтому удовлетворение таких ходатайств, естественно, являлось редким исключением.

Другой категорией военнообязанных рабочих, освобождение которых от военной службы вызвало осложнение, — были новобранцы. Как видно из письма начальника Главного штаба начальнику ГАУ от 18 февраля (3 марта) 1915 г., Главный штаб считал освобождение новобранцев недопустимым потому, что молодые люди являлись в высшей степени желательным элементом для пополнения рядов войск и вряд ли могли обладать значительным опытом и быть незаменимыми специалистами на заводах.