ВП СССР - Большевизм — естественная основа России

а) ратников 2-го разряда (37-40 лет), призыв коих намечен 25 октября — около 350 тыс.;

б) новобранцев призыва 1919 г., призыв намечен 2-3 января 1917 г. — около 700 тыс.;

в) белобилетников, из которых осторожнее считать годными для пополнения армии половину, — около 200 тыс.;

г) остальные два возраста ратников 2-го разряда — около 140 тыс.

Итого около 1 400 тыс. человек» 120.

Генерал Алексеев по поводу этой цифры в тот же день написал: «Это совсем ничтожная цифра, с которой воевать трудно» 121. Еще в июне 1916 г. Алексеев предъявил

116 Там же, л.16 об.

117 Там же, лл.5, 7-10.

118 Там же, д.288, лл.246-250.

119 Там же, д.273, л.26 об.

120 ЦГВИА, ф.2003, оп.2, д.273, л.4 об.

Мобилизационному отделу Генерального штаба требование, чтобы людской резерв в запасных частях округов был доведен до 2 млн. человек переменного состава 121 122. Шуваев также считал, что русская армия в недалеком будущем встретится с затруднениями содержать боевой состав армии по установленным штатам. В его письме Алексееву от 13 сентября 1916 г. указывалось, что вместе с последним досрочным призывом новобранцев 1919 г., который планировалось провести в январе 1917 г., призванными окажутся все военнообязанные в пределах действующего устава о воинской повинности, а именно 46 возрастов ратников 1-го и 2-го разрядов (по 23 возраста в каждом разряде), пять досрочных призывов новобранцев (1915, 1916, 1917, 1918 и 1919 гг. 123).

Русская буржуазия не могла остаться безучастной к вопросу истощения людских резервов в стране. Встревоженные неумелым ведением войны царскими генералами и истощением людского запаса в России, грозившим свертыванием боевой активности фронта, видные буржуазные деятели подали Николаю II «всеподданнейшую записку о мероприятиях, необходимых для успешного ведения и окончания войны» 124. В этом документе получила ясное выражение классовая позиция буржуазии, выступившей с критикой самодержавия в вопросах ведения войны. Документ подписан 28 членами Государственного совета и Государственной думы, принимавшими участие в заседании Особого совещания по обороне государства. В их числе мы видим руководящих деятелей кадетской партии: П.Н. Милюкова, В.А. Маклакова, Н.В. Некрасова, Н.Н. Львова, А.И. Шингарева, председателя

Государственной думы октябриста М.В. Родзянко, прогрессиста А.И. Коновалова, одного из лидеров-националистов В.В. Шульгина и ряд крупных промышленников и банкиров. Записка посвящена очень важному, по словам авторов, «для судьбы нашего отечества» «тревожному и даже грозному» вопросу «дальнейшего комплектования личного состава нашей армии». «Грозную опасность отечеству» авторы записки увидели в истощении людского запаса России, что могло сказаться на дальнейшем ведении войны. Осознав весь грозный смысл и возможные последствия этого явления, лидеры буржуазии забили тревогу, испугавшись, как бы царское правительство не было принуждено заключить сепаратный мир с Германией.

Решаясь высказать критические замечания в отношении военного руководства, буржуазные лидеры понимали, что этим они вторгаются в область, которая считалась прерогативой монарха, и поэтому делали это в осторожных выражениях. Но все же они достаточно ясно высказали мысль, что речь идет по существу о том, где взять людей для продолжения войны. Заявляя о «безусловной необходимости довести войну до победного конца», буржуазные лидеры указывали на то, что в тылу страны «во всех важнейших отраслях народного труда и в том числе и в производствах, работающих на удовлетворение всех многочисленных и обширных потребностей армии», ощущается острый недостаток рабочих ру к.

Буржуазия этим самым защищала в первую очередь свои корыстные интересы, так как дальнейшее сокращение рабочей силы в стране угрожало сокращением баснословных доходов, получаемых владельцами предприятий от выполнения военных заказов. Отражая интересы военных заводчиков и предпринимателей, желавших оставления в тылу необходимого для эксплуатации числа рабочих, буржуазные лидеры вынуждены были заговорить о бережливости «людских жизней».

«В армии прочно привился взгляд, — говорилось в записке, — что при слабости наших технических сил мы должны пробивать себе путь к победе преимущественно ценой человеческой крови» 125. В связи с этим делалось предложение, чтобы военачальники заботились о сокращении боевых потерь армии, ибо «легкое расходование людской жизни...

121 Там же, л.4.

122 Там же, л.27.

123 Там же, л.16 об.

124 Записка 28 членов Особого совещания по обороне государства, сохранившаяся в фонде Ставки, не датирована (там же, оп.11, д.5, лл.141-146 и копии, лл.213-218). Ответ на эту записку, составленный генералом Гурко, с резолюцией царя: «одобряю» датирован 4 февраля 1917 г.

125 ЦГВИА, ф.2003, оп.2, д.273, л. 145.

недопустимо, потому что человеческий запас у нас далеко не неистощим» 126. Кроме того, в записке было высказано пожелание о возвращении «на заводы квалифицированных рабочих с заменой их соответствующим числом подлежащих освидетельствованию и признанных годными для несения военной службы белобилетников и оставшихся в стране ратников 2-го разряда» 127.

В качестве выхода из положения в записке предлагались следующие источники пополнения армии «людским материалом»: привлечение к военной службе «инородцев», освидетельствование белобилетников, увеличение числа бойцов «за счет тыловых частей и, в частности, устройство лечебных заведений для легкораненых вблизи фронта», «бережливое расходование человеческого материала в боях». Общий запас в России исчислялся запиской в 26 млн. военнообязанных в возрасте от 18 до 43 лет. Исключив из этого числа призванных с начала войны до конца 1916 г. 14,5 млн. человек, остается еще цифра в 11,5 млн. человек.

В записке отмечалось, что на первый взгляд это число достаточно велико и еще долгое время могло бы питать армию людскими резервами. Но следовавшая затем раскладка этого остатка людского запаса сводила на нет надежды и возможности долгое время питать армию за счет этих людей. Оказывалось, что из этого числа 2 млн. составляли вообще отсутствующие люди: оставшиеся в занятых неприятелем областях, эмигранты и дезертиры; 5 млн. было негодных по физическим данным; 3 млн. не могли быть призваны, так как составляли минимальное в стране число работоспособных мужчин, работающих в оборонной промышленности, на транспорте и в государственном аппарате. Таким образом, цифра понижалась до 1,5 млн. человек; они составляли последний реальный запас, на который могла рассчитывать армия. Эти данные приблизительно совпадали с данными Аверьянова, Шуваева и Алексеева. В записке указывалось, что эти 1,5 млн. «составляют весь наш свободный людской запас армии в стране, а следовательно, при дальнейшем пополнении нашей армии в количестве 300 тыс. человек в месяц нам через пять месяцев придется вести войну, расходуя запасные батальоны — эту основу боевой мощи всякой армии без возможности их пополнения» 128.