Дженнифер Арментраут - Лунный скандал [калибрятина]

Белла хихикнула.

Девлин бросил взгляд через плечо на пожилую пару, а затем вновь посмотрел на Рози. Он выглядел настолько смущенным и не в своей тарелке, что Рози с трудом удалось удержаться от смеха.

Он что, никогда раньше не общался с обычными людьми?

От этой мысли еще сильнее захотелось смеяться, потому что де Винсенты были своего рода американской королевской фамилией.

За исключением того, что Девлин определенно был лягушкой, а не принцем.

А затем случилось худшее из того, что могло случиться. Рози услышала глубокий голос отца, раскатившийся из глубин кухни.

– Какого черта там творится? – требовательно спросил он, и голос его с каждым словом становился все громче. – Тут что, вечеринка, на которую меня не пригласили?

Глаза Рози распахнулись. Она ни за что не могла позволить отцу выйти и увидеть Девлина. У него будут вопросы. Куча вопросов. Неловких вопросов. Она тут же начала действовать, выскочив из-за прилавка.

– Хочешь поговорить, идем на улицу.

– Почему? – крикнула Белла. – Тут куча места.

Рози оскалилась на сестру и повернулась к Девлину. Он смотрел на нее так, словно она говорила на иностранном языке, но кивнул всем собравшимся вокруг прилавка и последовал за ней наружу, под затянутое тучами небо. День снова обещал быть дождливым.

Остановившись под черно-золотым полосатым навесом, она скрестила руки на груди, запрокинула голову и уставилась на него убийственным взглядом. Открыла рот.

Девлин опередил ее.

– Ты всегда разговариваешь с людьми так, словно лаешь на них.

– Лаешь? Ты что, назвал меня собакой?

Он склонил голову набок.

– Я этого не говорил, но да, ты напоминаешь одну из этих маленьких собачек. Пушистых, которые кусают всех за лодыжки, когда хотят привлечь внимание.

Рози ушам своим не верила. Она просто не могла поверить своим ушам.

– Ты что, действительно только что сравнил меня со шпицем?

– Я не думал о шпицах, но теперь, когда ты их вспомнила…

– Ты что, пришел оскорблять меня дальше? – требовательно спросила она, стараясь говорить тише, потому что мимо по улице шли люди. – Выследил меня, используя какие-то гнусные средства, чтобы сказать, что я похожа на маленькую тявкающую собачонку?

Его губы дернулись, будто он пытался сдержать улыбку.

– Я не пользовался никакими гнусными средствами, чтобы найти тебя.

– О, неужели? Тогда откуда ты знаешь, что я тут?

– Ты сама сказала, что работаешь здесь.

Она открыла рот и тут же закрыла его. Он был прав. Она говорила это.

Девлин ухмыльнулся.

– Неважно. Ты не закончил с оскорблениями прошлой ночью? Мне казалось, я предельно четко пояснила, что не хочу ни говорить с тобой, ни видеть тебя снова.

– Ты действительно четко это пояснила, но, похоже, нам суждено пересекаться, – бесстрастно ответил он.

– Нет. Вот уж точно нет. Наши пути идут в разных направлениях. Ты на восток. Я на запад. Так что сваливай…

– Хотел бы я, чтобы так оно и было.

Она поджала губы.

– Ты понимаешь, что стоишь тут передо мной, у пекарни моих родителей, обвиняя меня в том, что я – коварная лгунья и в сущности – сумасшедшая, и вновь оскорбляешь меня?

– Как я тебя еще оскорбил?

– Ты только что сказал, что хотел бы, чтобы наши дороги не пересекались.

Он дернул уголком рта.

– Я действительно это сказал, а ты понимаешь, что оскорбляешь меня с той секунды, как открыла рот?

– Да, но мне можно, потому что ты огромный…

– Дебил, – закончил он за нее.

– Да. И если ты помнишь, ты уже не можешь себя раздебилить. Пока…

– Я тут из-за нашего договора.

Рози прищурилась.

– Ты шутишь.

Эти густые, темные ресницы порхнули, и этот пристальный бледный взгляд встретился с ее взглядом.

– Похоже, чтобы я шутил?

– Похоже, что тебя надо пнуть под зад.

Он удивленно рассмеялся. Впрочем, его лицо так быстро разгладилось, что она засомневалась, не почудилось ли ей это.

– Ты просила номер Люциана.

– Да.

– Чтобы попасть в его дом.

– Именно так. – Она бросила взгляд на женщину, ведущую в пекарню маленькую девочку. – Но я все еще не понимаю, зачем ты тут.

– Я тут затем, чтобы ты не втягивала моего брата…

– Я ни во что не втягиваю твоего брата, – оборвала она его. – И я клянусь, если ты предположишь, что я намерена сделать в доме Люциана что-то сверх того, о чем я тебе рассказала, я прямо тут сойду с ума и тогда уже за свои действия не отвечаю.

Он ответил сухо:

– Я бы этого не хотел.

– Нет, – она держала его взгляд, – ты бы не хотел.

Что-то сменилось в его чертах.

– Хотя, если подумать, мне кажется, я знаю, что происходит, когда ты… сходишь с ума. Может быть, это было бы интересно, Рози. – И вот оно снова, нежеланная дрожь в ответ на то, как он произнес ее имя. Как, во имя всего святого, мужчина, который ей не нравился, мог вызывать у нее такую реакцию?

– Мое сегодняшнее безумие будет кардинально отличаться от моего вчерашнего безумия, – парировала она. – Я просила номер твоего брата, чтобы узнать, сможет ли попасть в дом моя команда. Ты это знаешь.

– Перед тем как меня столь грубо перебили, я хотел сказать, – он шагнул к ней так близко, что носки его нелепо-дорогих мокасин коснулись ее старых дешевых шлепок, – я не хочу, чтобы ты вовлекала Люциана в какое-то паранормальное расследование.

– Почему нет?

– Если бы ты знала моего брата, то не задавала бы таких вопросов, – ответил он сухо. – Я заключил с тобой сделку. Я прослежу, чтобы она была исполнена. Я проведу вас в дом Люциана.

Она резко вдохнула через нос.

– Я бы скорее переплыла озеро Понтчартрейн, а потом искупалась в Миссисипи, чем стояла бы тут, разговаривая с тобой. Ты ведь понимаешь это?

Он пристально посмотрел на нее, а потом выругался:

– Твою мать.

Рози почувствовала, как лицо заливает огнем. Он сказал «твою мать» так же, как произносил ее имя. Глубоко. Хрипло. Горячо . И она ненавидела эту… чисто физическую реакцию на слово, на это слово. На него.

– Ты все усложняешь, – сказал он.

Она заставила себя говорить ровно и непринужденно:

– Я могла быть сказать «прошу прощения», но не буду. Не надо сложностей, потому что нет никаких причин, по которым Люциан не может просто взять и пустить к себе в дом нашу команду.

– Я думаю, ты неправильно поняла мои слова о том, что ты все усложняешь. Речь не о том, что я тут, и говорю с тобой о доме Люциана. – Жар полыхнул в этих зелено-голубых глазах, и, пока он пристально смотрел на нее, она чувствовала себя так, словно стоит слишком близко к солнцу и сгорит через минуту. – Ты все усложняешь, потому что на самом деле… ты мне нравишься.

– Ладно. У тебя могут быть проблемы из-за того, что зааа… – Ее внимание привлекло движение на периферии зрения, и она повернулась к пекарне. Ее мать и сестра стояли у окна, прилипнув лицами к стеклу.