Эдуард Фукс - История нравов. Галантный век

Содержатель дома терпимости мог сделаться церковным советником, и таких случаев было немало. Заведомые идиоты назначались советниками. Мошенники и жулики получали место бургомистра или судьи. Лакеи становились директорами театров и т. д. В одном рескрипте Карла Евгения Вюртембергского на имя Витледера, заведовавшего торгом должностями, об одном покупателе, претенденте на должность, говорится довольно откровенно: «Хотя таланта у него нет, но зато он честный человек, а 4000 гульденов — сумма порядочная». Отец Юстинуса Кернера купил свою должность за 6500 гульденов и всю жизнь не мог разделаться с долгами.

В Вюртемберге каждый вновь назначенный чиновник должен был подписать следующую бумагу, прежде чем вступить в отправление своей должности: «Если его герцогское величество соизволит принять на службу нижеподписавшегося, то последний имеет честь сим предложить всеподданнейше сумму такую-то… и немедленно ее уплатить» (следует подпись).

Прусский король Фридрих Вильгельм I неоднократно руководился при назначении на ту или другую должность соображением «кто больше даст». А если на какую-нибудь должность не находилось любителя, то ее просто предлагали первому попавшемуся богачу, а если тот осмеливался отказаться от предложенной «чести», то в Германии он рисковал попасть в крепость, а во Франции — в Бастилию, «пока не научится лучше ценить благосклонность его величества».

Так как этот прием оказался чрезвычайно выгодным, а, с другой стороны, денег всегда недоставало, то число мест постоянно увеличивалось или же придумывались самые нелепые должности. Если раньше в какой-нибудь коллегии заседало четверо или восемь советников, то их число доводили до 12, 24 и даже больше. При Людовике XIV были, между прочим, созданы следующие важные должности: осмотрщика поросят и свиней, париков, свежего масла, соленого масла, кирпичей, счетчика сена, контролера дров, вин, продавца снега и т. д. И каждая должность продавалась сразу десятку или сотне желающих. В одном Париже было не менее 900 контролеров вин. Таким способом при Людовике XIV удалось в какие-нибудь 15 лет (1700–1715) обогатить королевскую казну суммой в 5 1/ 2миллиона ливров.

Однако лучшим средством улучшения финансов абсолютизму казалось ухудшение монетной системы. В самом деле, что могло быть проще: стоило только уменьшить размер и вес талера, гульдена и зильбергрошена — и из той же массы металла можно было получить гораздо больше денежных знаков. В одну ночь бедняк мог стать Крезом [9] Крез — царь Лидии (ок. 560–546 годов до н. э.), чьи несметные богатства вошли в поговорку. . И потому к этой процедуре постоянно возвращались, впрочем, уже с самого возникновения денежного хозяйства. До царствования Людовика XV номинальная ценность серебряной монеты менялась во Франции не более и не менее как 250 раз, а золотой — 150. Насколько подобная процедура была порой выгодна, доказывает великая перечеканка 1709 года, которая принесла казне более 50 миллионов ливров. Не мудрено, что в моменты кризиса почти все абсолютные монархи прибегали к этой хитроумной уловке. В связи с указанным средством находился другой излюбленный трюк — следуемые казне суммы, как-то: налоги, залоги и т. д. — уплачивались полновесной монетой, тогда как казна выдавала, например, жалованье ухудшенной монетой. Особенно Фридрих II обнаруживал в этой области блестящий финансовый гений.

А когда и это средство не спасало из затруднительного положения, то не стеснялись переходить и к открытому грабежу. Так, например, во Франции в 1689 году был издан указ о передаче под страхом тяжелого наказания в распоряжение королевского монетного двора всей серебряной мебели, бывшей в моде во второй половине XVII века. Спекулировать на народной нужде было также часто испытанным средством. Так как во Франции в периоды неурожая спекулянты — целые компании, скупавшие весь хлеб на рынке, последствием чего был систематический голод, — наживали огромные деньги, то Людовик XV примкнул к «заговорщической шайке» и ростовщической торговлей хлебом обеспечил своей казне чрезвычайно обильный источник дохода. Теперь известно, что Людовик XV был главным акционером компании Малиссе, занимавшейся скупкой хлеба, а в реестрах придворных штатов встречается специальный казначей по части «хлебных спекуляций его величества».

Государям, естественно, подражали их клевреты. Герцогиня Орлеанская сообщает о г-же Ментенон: «Когда она увидела, что хлеб не уродился, она дала приказ скупать его на всех ярмарках. Люди умирали с голоду, а она нажила массу денег». Понятно, что Людовик XV не был сторонником свободной торговли хлебом — как все, так и она была монополизирована. Хронический голод народа казался ему самым счастливым положением, ибо по идеологии абсолютизма выходило, что счастье народа заключается исключительно в счастье государя, дарованного ему Богом.

Все подобные средства были, однако, выгодны только в значительных странах. Непосредственная эксплуатация народа путем налогов, продажи должностей, монополий и т. д. ограничена в маленьких странах больше, нежели в крупных. И потому мелкие государи, подражавшие великолепию «короля-солнце», были вынуждены изобретать совсем особые приемы эксплуатации народа, отданного во власть их произвола. Наиболее выгодным таким средством оказалась продажа людей, продажа собственных подданных воевавшим государствам, особенно Голландии и Англии, нуждавшимся для своих убийственных колониальных войн все в новых солдатах, которых они не могли найти у себя на родине. Такая торговля людьми была еще несколько гнуснее обычая отдавать за известную субсидию свои войска Франции или Англии или обещать не двигать их против них.

Наиболее усердными торговцами людьми в Германии были: ландграф (владетельный князь) Вильгельм Гессенский, наследный принц Брауншвейгский, мучитель Лессинга [10] Готхольд Эфраим Лессинг (1729–1781) — поэт и драматург, основоположник немецкой классической литературы. , и герцог Карл Евгений Вюртембергский, палач Шубарта. Мы преднамер енно сказали: наиболее усердными. Ибо продажа собственных подданных была в продолжение многих лет излюбленнейшей «финансовой реформой» целого ряда мелких деспотов… Вообще торговля людьми была одним из важнейших экономических фундаментов немецкого мелкокалиберного деспотизма. В 1776–1782 годах Брауншвейгский герцог Карл Вильгельм Фердинанд продал не более и не менее как 5723 человека на нижеследующих условиях: «Герцог Брауншвейгский обязуется предоставить корпус в 4300 человек пехоты и легкой кавалерии английскому правительству, взамен чего последнее обязуется выплачивать субсидию со дня ратификации договора, притом простую, ежегодно в размере 64 500 немецких талеров, в продолжение всего того времени, пока войско будет состоять на английской службе и получать жалованье. С того момента, как войска перестанут находиться на жалованье, субсидия должна быть удвоена, то есть достигнуть 129 тысяч талеров, и эта удвоенная субсидия должна выплачиваться еще два года по возвращении войск в Германию. Кроме того, герцог получает еще по 30 талеров за каждого солдата как вознаграждение за расход по вербовке, а за каждого убитого и за каждых трех раненых — по 40 талеров».