Люк Дженнингс - Убивая Еву

Через час Ева и Херст стоят на ступеньках у заднего выхода из участка, наблюдая, как «БМВ» без опознавательных знаков отъезжает с парковки и направляется в Квинз-Парк. Херст курит. Когда «БМВ» проезжает мимо, Ева бросает последний взгляд на безупречный профиль с ее снимка в Конвей-Холле.

– Как думаешь, мы сможем получить приемлемое описание этого Питера? – спрашивает Ева.

– Вряд ли. Когда Люси выспится, мы, конечно, сделаем с ее помощью фоторобот, но я не питаю особых надежд. Все было слишком хорошо спланировано.

– А ты не думаешь, что она может быть хоть как-то замешана?

– Нет, не думаю. Разумеется, мы тщательно проверим ее историю, но я полагаю, что если она в чем-то и виновата, то только в наивности.

Ева кивает.

– Она так хотела, чтобы все это сбылось. Успешный кастинг, прорыв на телевидение…

– Да. – Херст топчет сигарету на влажном бетоне ступеньки. – Он разыграл ее что надо. И нас заодно.

Ева хмурится.

– А как, по-твоему, два волоса с головы Люси оказались в сумке, если она ее не открывала?

– Думаю, что Питер или кто-то из его людей взял волосы во время псевдокастинга – возможно, с ее расчески. А потом наша убийца подкладывает их в сумку, уже придя в отель вместо Люси. Теперь вопрос тебе. При чем тут Лос-Анджелес? Зачем заморачиваться и посылать девушку на край света, если она уже отыграла свою роль?

– Это просто, – отвечает Ева. – Им нужно было, чтобы к моменту, когда новость об убийстве появится на первых полосах, она оказалась вне игры. Они не могли допустить такой риск, ведь она могла все прочесть в Интернете или услышать по радио и сразу побежать в полицию со своей историей. Поэтому они убедились, что она улетела в Лос-Анджелес – в субботу в одиннадцать утра, как раз в то самое время, когда стало известно об убийстве. И это не только отрезает Люси от мира, но и создает прекрасный ложный след, давая настоящей убийце и ее команде уйму времени, чтобы все за собой подчистить и исчезнуть.

Херст кивает.

– А раз уж она поселилась в шикарном отеле на бульваре Сансет…

– То останется там на весь срок, именно так. Конечно, теоретически она может что-то услышать или увидеть про Кедрина, но это все – за тридевять земель. И ей ведь нужно еще пройтись по голливудским агентствам. Это занимает ее мысли в первую очередь.

– Ну а потом, когда у них уже все дело сделано, а у нас есть результаты ДНК, они преподносят ее нам на блюдечке. – Он качает головой. – Ты должна оценить их наглость.

– Да, но, как бы то ни было, эта женщина застрелила четырех иностранцев на нашей территории. Мы можем вернуться и еще раз посмотреть записи с камер?

– Разумеется.

Записи смонтированы в единый немой ролик. Люси в своей парке входит в вестибюль с дорожной сумкой в руках и регистрируется, намеки в языке ее тела очевидны. Люси выходит из лифта на четвертом этаже и направляется в номер 416. Люси выходит из отеля без сумки и с поднятым капюшоном.

– Так, стоп, – говорит Ева. – Это последний кадр с ней, согласен? С этого момента женщина в парке – наша убийца.

– Согласен, – отвечает Херст.

Он снижает скорость в шестнадцать раз. Бесконечно медленно, словно сквозь патоку, в отель входит фигура в капюшоне, машет размытой рукой в направлении стойки и исчезает из кадра. Ее лица не видно, как и на съемке в коридорах.

– Вот, смотри, она ставит жучок у кедринского номера, – говорит Херст. – Ей известно, что ее снимает камера, но ей наплевать, она знает, что мы не сможем ее разглядеть. Согласись, Ева, она превосходна.

– А на жучке или еще где-нибудь отпечатков не нашли?

– Смотри внимательнее. Хирургические перчатки.

– Вот б…дь ! – выдыхает Ева.

Херст поднимает бровь.

– Это хренова убийца, Гари, и ее делишки стоили мне работы. Я хочу ее, живой или мертвой.

– Удачи, – отвечает Херст.

Жиль Мерсье и его жена Анна-Лаура принимают гостей в своей квартире на авеню Клебер. Среди приглашенных – младший министр из Министерства внешней торговли, директор крупного французского хедж-фонда и исполнительный вице-президент одного из главных парижских аукционных домов. Учитывая состав компании, Жиль приложил немало усилий, чтобы все было как полагается. Доставлена еда из ресторана «Фуке» на Елисейских Полях, выбрано вино («Пулиньи-Монтраше 2005» и «От-Брион 1998») из его собственного, заботливо культивируемого погреба, тщательно отрегулирована приглушенность света ламп, направленных на шкафчик с часами в стиле ормолу и на два пейзажа трувильского побережья кисти Будена, в которых вице-президент-аукционист уже распознал подделки, сообщив об этом на ухо пришедшему с ним молодому другу.

Беседа между мужчинами течет в предсказуемом ключе. Мигранты, финансовая наивность социалистов, русские миллиардеры, из-за которых взлетели цены на летние дома в Валь-д’Изере и на Иль-де-Ре, предстоящий сезон в Опера. Их супруги и друг вице-президента тем временем обсуждают новую коллекцию от Фиби Фило, сказочные качества пижам Примарк, последний фильм с Райаном Гослингом и благотворительный бал, организуемый женой директора хедж-фонда.

Вилланель, приглашенная Анной-Лаурой для четности, умирает со скуки. Младший министр, чье колено уже пару раз слегка толкнуло ее под столом, расспрашивает о внутридневном трейдинге, и она отвечает уклончивыми общими фразами.

– Как там в Лондоне? – интересуется он. – Я туда летал в ноябре. Вы были очень заняты?

– Да, не работа, а просто убийство. Но там восхитительно. Заснеженный Гайд-парк. Рождественские огни, нарядные витрины…

– А вечерами? – он оставляет вопрос висеть в воздухе с намеком.

– Вечерами я читала и рано ложилась.

– Одна? В пижаме Примарк? – на сей раз к ее колену добралась уже его рука.

– Именно так. Боюсь, я довольно скучная девушка. Замужем за работой. Но можно спросить, кто делает вашей жене прически? Этот стиль слоями – он так ей идет.

Улыбка младшего министра тускнеет, а рука покидает ее колено. Тикают минуты, бокалы и тарелки опустошаются и снова наполняются, по кругу передаются сплетни из Елисейского дворца и пятидесятилетний арманьяк. Потом вечер наконец завершается, и гостям выносят их пальто.

– Пошли, – говорит Анна-Лаура, хватая Вилланель за руку. – Давай тоже свалим.

– Ты уверена? – шепчет Вилланель, поглядывая на Жиля, который закупоривает оставшиеся бутылки и дает указания представителям ресторана.

– Конечно, – шипит в ответ Анна-Лаура. – Если я сейчас не выберусь из этой квартиры, то заору на всю улицу. И посмотри на себя, ты такая нарядная. Едва ли я встречала девушку, более готовую к приключениям…

Через пять минут они уже мчатся вокруг Триумфальной арки в серебристом «Ауди» Вилланель. Ночь холодна и прозрачна, в воздухе искрятся крошечные снежинки. Крыша «Ауди» опущена, и из колонок гремит Элоиза Летисье.