Люк Дженнингс - Убивая Еву

Жир-Панда ускоряет шаг, его сердце колотится, он спешно проходит мимо всех искушений. Его цель – трехэтажное угловое здание на Данфэн-роуд. У входа он набирает четырехзначный код. Внутри, за стойкой регистратуры, женщина средних лет. В неподвижности ее улыбки – следы интенсивной работы челюстно-лицевого хирурга.

– Господин Люн, – оживленно произносит она, заглядывая в лэптоп. – Пожалуйста, проходите наверх. – Ей известно, что Люн – не настоящее имя, и он это знает, но в доме на Данфэн-роуд свой этикет.

Второй этаж отведен для более-менее традиционных сексуальных утех. По пути он мельком видит приоткрывшуюся дверную щель, а за ней – розовую комнату и девушку в кукольной ночной рубашке.

Третий этаж куда более специализированный. Жир-Панду встречает неулыбчивая молодая женщина в накрахмаленном бело-зеленом хирургическом форменном халате с юбкой, в такой же шапочке, пришпиленной к зачесанным наверх волосам, медицинской маске и прозрачном, шуршащем при ходьбе пластиковом переднике. От нее пахнет какой-то терпкой дезинфекцией. На нагрудном бейджике имя – медсестра Ву.

– Ты опоздал, – ледяным голосом произносит она.

– Извините, – шепчет Жир-Панда. Он уже весь трепещет от возбуждения.

Хмурясь, медсестра Ву ведет его в комнату, где доминируют медицинская каталка, несколько мониторов и прибор искусственной вентиляции легких. В свете потолочного плафона на алюминиевых подносах тускло поблескивает комплект скальпелей, подъемников и других хирургических инструментов.

– Раздевайся и ложись, – приказывает она, указывая на розовый больничный халат. Халат едва достает до мясистых бедер Жир-Панды, и, когда он, с незащищенными гениталиями, занимает свое место на каталке, его охватывает чувство глубокой, волнующей уязвимости.

Начав с рук, сестра Ву принимается обматывать Жир-Панду марлей и ремнями на липучках, затягивая манжеты вокруг его грудной клетки, бедер и лодыжек до полной обездвиженности. Последняя манжета опоясывает горло, и, когда застегнуты все ремешки, она накрывает его нос и рот черной резиновой кислородной маской. Теперь его дыхание становится слышимым – поверхностное, возбужденное шипение.

– Ты понимаешь, что все это делается для твоего блага? – говорит сестра Ву. – Некоторые процедуры, в которых ты нуждаешься, инвазивны и могут оказаться болезненными.

Жир-Панда ухитряется выдавить из-под маски слабый стон. Его панический взгляд мечется из стороны в сторону. На какой-то миг в нескольких дюймах от его лица пластиковый передник сестры Ву отходит вперед, и полы ее халата раздвигаются, приоткрывая пухлую промежность в практичных – возможно, армейских – трусах.

– Итак! – говорит она, и он слышит щелчок латексных перчаток. – Нужно полностью опорожнить мочевой пузырь. Поэтому я сейчас тебя побрею и поставлю катетер.

Жир-Панда слышит, как бежит вода, чувствует, как поднимается жар в крови, пока она мылит ему лобок и выскребает его хирургической бритвой. Вскоре его пенис начинает подниматься и дергаться, как марионетка. Отложив бритву, сестра Ву с задумчивым взглядом над трехслойной маской берет с подноса щипцы с фиксатором. Подержав щипцы пару секунд перед его лицом, она вжимает их острые зубы в основание его мошонки. Жир-Панда взирает на нее с благоговением, слезы боли струятся по его щекам. И вновь – будто бы совершенно случайно – ему дозволяют мимолетно увидеть пухлый лобок сестры Ву. Он слышит звон металла, чувствует, как поднялись щипцы, и через миг жаркий огонь проносится между мошонкой и анусом.

– Смотри, что ты меня заставляешь делать, – сердито шепчет сестра Ву, демонстрируя скальпель с красноватыми каплями на лезвии. – Сейчас мне придется это зашить.

Разорвав стерильный пакет, она достает из него мононить и принимается за работу. От первого прохода иглы у Жир-Панды перехватывает дыхание, и по мере того, как медсестра Ву плотнее затягивает хирургический узел, он начинает вздрагивать от неконтролируемого наслаждения. Неодобрительно глядя на такую наглость, сестра Ву берет из почкообразного лотка со льдом хромированный зонд и с силой вгоняет его в прямую кишку Жир-Панды. Он закрывает глаза. Теперь он в зоне, в том месте, где ужас и экстаз сливаются в темной, вихрящейся волне.

И тут неожиданно, беззвучно сестра Ву исчезает. Жир-Панда сонно вращает глазами, окидывая взором ограниченное поле зрения, в которое вдруг вплывает какая-то совсем иная фигура. Как и сестра Ву, она одета в хирургическую форму, шапочку, маску и перчатки. Но глаза, глядящие на Жир-Панду, – отнюдь не янтарно-карие. Они морозно-серые, цвета русской зимы.

Жир-Панда разглядывает ее со смутным изумлением. Новый участник – непредвиденное отклонение от сценария.

– Боюсь, дело приняло серьезный оборот, – говорит она по-английски. – Поэтому вызвали меня.

В глазах Жир-Панды сияет робкое предвкушение. Белая женщина-хирург. Клиника превзошла себя.

Вилланель видит по его лицу, что он понял. Да она и не сомневалась ни на миг, что человек, который уже без малого десять лет занят чтением секретных документов международных корпораций, английский знает неплохо. Из стоящего у ее ног пакета она вынимает алюминиевый цилиндр – всего девять дюймов в длину. Отсоединив шланг резиновой маски Жир-Панды от кислородного баллона, она подключает его к цилиндру.

Чистая окись углерода не обладает ни запахом, ни вкусом. Гемоглобин в человеческом организме не отличает ее от кислорода. Когда первая порция холодного угарного газа попадает в ноздри Жир-Панды, он чувствует, как нити реальности начинают расползаться. Через двадцать секунд его дыхание останавливается.

Убедившись, что он мертв, Вилланель возвращает шланг на место. Когда речь идет о профессионале такого уровня, как подполковник Чжан Лэй, вскрытие, несомненно, будет проведено тщательнейшим образом, и истинную причину его смерти установят довольно быстро, но посеять пару зерен путаницы не помешает.

Присев на колени, Вилланель изучает распростертую на полу сестру Ву. Когда она зажала молодой женщине рот рукой в латексной перчатке и вколола тщательно отмеренную дозу эторфина, та, прежде чем вырубиться, успела еле слышно удивленно мяукнуть. Уже прошло несколько минут, а ее лицо остается изумленным; она очнется через полчаса.

Последний штрих художника: Вилланель снимает с сестры Ву трусы и кладет их на голову Жир-Панды. Затем достает дешевый мобильник, купленный за наличку пару часов назад, и фотографирует его с разных сторон, выбирая ракурсы понепригляднее. Последним кликом фотографии с уже заготовленным комментарием рассылаются на полдюжины адресов – самым влиятельным китайским блогерам и диссидентам. По крайней мере, эту историю китайский истеблишмент замять не сможет.