Люк Дженнингс - Убивая Еву

Подобная несправедливость, мучительнейшее чувство утраты – все это привело Оксану на грань самоубийства. Она хотела взять отцовский «макаров», прийти к Анне домой и там пустить себе пулю в лоб. Залить эту маленькую квартирку на Комсомольском проспекте кровью и мозгами. Но сперва, пожалуй, ее поиметь: девятимиллиметровое автоматическое оружие – весьма убедительный аксессуар для соблазнения.

Но в итоге Оксана так ничего и не сделала. А та ее часть, которая столь отчаянно жаждала, чтобы Анна принадлежала ей, попросту отмерла.

Нежась в душистой ванне шанхайской квартиры, Вилланель ощущает, как душевный подъем отступает перед встречной волной меланхолии. Она поворачивает голову к окну, к внушительному контуру зеркального стекла, обрамляющему свет предсумеречного заката и крыши Французской концессии, и задумчиво покусывает верхнюю губу. На окне стоит ваза Лалик с белыми пионами – их мягкие лепестки напоминают об объятиях.

Она знает, что надо залечь на дно и не высовываться, что отправляться на охоту за сексом – тем более сегодня – безрассудство. Но и этот внутренний голод ей знаком. И его хватка будет лишь усиливаться. Окутанная паром, она выходит из ванны и стоит, обнаженная, у окна, размышляя, какое море возможностей лежит перед ней.

Уже за полночь она входит в клуб «Аквариум». Он расположен в подвальном помещении бывшего частного банка в северной части Бунда, и доступ сюда открыт только по личным приглашениям. Об «Аквариуме» Вилланель узнала от жены одного японского девелопера, с которой познакомилась в спа-салоне «Пенинсула» в районе Хуанпу. Миссис Накамура, стильная, словоохотливая женщина, объяснила Вилланель, что обычно приходит в клуб по пятницам. «И одна прихожу чаще, чем с мужем», – добавила она, многозначительно скосив взгляд.

Само собой, человеку на входе знакомо имя Микки Накамуры. Он ведет Вилланель через внутреннюю дверь к винтовой лестнице, вьющейся вниз, в просторный тускло освещенный подземный зал. Там людно, оживленный гул голосов накладывается на приглушенную пульсацию музыки.

Несколько мгновений Вилланель стоит у подножия лестницы, оглядываясь по сторонам. Самая поразительная деталь интерьера – стеклянная стена от пола да потолка метров, наверное, десяти в длину. Светящееся синее пространство внутри стены вдруг затемняет движущаяся тень, за ней – другая, и до Вилланель доходит, что перед ней – акулий аквариум. Мимо скользят рифовые и молотоголовые акулы, а подводная подсветка придает их туловищам полуматовый блеск.

Завороженная Вилланель пробирается поближе. В клубе стоит запах богатства – пьянящая смесь красного жасмина, фимиама и тел, надушенных авторским парфюмом. За стеклом в поле зрения вплывает тигровая акула и пронзает Вилланель пустым, безразличным взглядом.

– Мертвые глаза, – говорит материализовавшаяся сбоку Микки Накамура. – У меня очень много знакомых мужчин с похожим взглядом.

– Не у тебя одной, – отвечает Вилланель. – Да и женщин тоже.

Микки улыбается.

– Рада, что ты пришла, – полушепчет она, проводя пальцем по черному шелковому ципао Вилланель. – Это же Вивьен Там, да? Какая прелесть.

Вилланель повторяет улыбку Микки и делает комплименты ее наряду. Одновременно она проводит визуальную проверку безопасности, изучая, нет ли в клубе чего-нибудь или кого-нибудь лишнего. Неопределенной фигуры в тени. Глаз, слишком быстро отводящих взгляд. Лица, которое не вписывается в общий фон.

Ее внимание привлекает гибкая фигура в белом топике и мини-юбке. Проследив за взглядом Вилланель, Микки вздыхает.

– Да, знаю, о чем ты сейчас думаешь. Кто привел сюда крокодила?

– Симпатичная девочка, – говорит Вилланель.

– Девочка? Разве что в некотором роде. Это Джейни Чоу, один из трансвеститов Элис Мао.

– Кто такая Элис Мао?

– Хозяйка клуба. Точнее, хозяйка всего этого дома. Одна из самых богатых женщин Шанхая, хорошо поднялась на проституции.

– Несомненно, деловая женщина.

– Можно и так сказать. По крайней мере, отношения с ней лучше не портить. Позволь мне тебя угостить. Арбузный мартини здесь просто фантастический.

– Крепость у него наверняка тоже фантастическая.

– Расслабься, дорогая, – отвечает Микки. – Получай удовольствие .

Когда она отходит к компании у барной стойки в стиле ар-деко, за которой элегантный юноша смешивает коктейли, Вилланель позволяет себе стать объектом внимания группы жестикулирующих молодых китайцев, в чьих костюмах каждая ниточка – дизайнерская.

– Вряд ли у тебя есть то, что им нужно, – произносит мягкий голос сбоку. – Зато я могу дать то, что хочешь ты .

Вилланель встречает направленный снизу вверх взгляд хорошеньких глазок Джейни Чоу.

– И что же это?

– Весь спектр женской любви. Поцелуи в губы, ласки ртом, море секса, а после я тебе вкусно приготовлю.

– Пожалуй, не сегодня. Это был убийственный день.

Джейни наклоняется ближе, Вилланель чувствует запах жасмина в ее волосах.

– У меня крабы, – шепчет она.

Вилланель приподнимает бровь.

– Нет, глупышка! В холодильнике, а не в моем дамском садике! Волосяные крабы. Жутко дорогие.

Появляется Микки с двумя полными до краев бокалами мартини и вручает один Вилланель, демонстративно игнорируя Джейни.

– Хочу познакомить тебя с одним человеком, – говорит она, уводя Вилланель под руку.

– Что за волосяные крабы?

– Местный деликатес, – отвечает Микки. – В отличие от этой мелкой шлюшки.

Она представляет Вилланель симпатичному молодому малайцу в костюме из легкой креповой ткани.

– Это Говард, – говорит она, явно волнуясь, одобрит ли его Вилланель. – Говард, знакомься, это Астрид.

Они жмут друг другу руки; Вилланель сейчас использует эту легенду. Астрид Фекан, двадцать семь лет, ведет колонку во франкоязычном инвестиционном бюллетене «Билэн21». Легенда, как и все предыдущие, составлена тщательнейшим образом. Если кто-то решит найти мадемуазель Фекан в Интернете, то обнаружит, что она уже два года работает пишущим редактором в «Билэн21» и специализируется на нефтяных фьючерсах.

Но Говард слишком занят щедрыми комплиментами в адрес Микки, чтобы отвлекаться на частности.

– Фуксия! – произносит он с придыханием и делает шаг назад, чтобы восхититься ее коктейльным платьем от Эрве Лежер. – Идеальный для тебя цвет.

Про себя Вилланель отмечает, что для Микки фуксия – полная катастрофа. На этом фоне Микки с ее лицом цвета бледной слоновой кости по возрасту приближается к матери Говарда. Но, может, ему как раз такое и нравится.

– А чем занимаетесь вы? – спрашивает Вилланель. – Индустрия моды?

– Не совсем. У меня концептуальный спа-салон в Синьтианди.