Алиса Ганиева - Лиля Брик: Её Лиличество на фоне Люциферова века [calibre 3.46.0]

Лилю Юрьевну принимают в богатейших домах, водят в знаменитые рестораны, угощают суфле из омаров и форелью с миндалем. Особенно ее поражает, что в спальне у Франсуа Мари стоит ванна. Тот заваливает Лилю Юрьевну платьями и аксессуарами от Сен-Лорана, а сам кутюрье рисует ее карандашные портреты. «Внешний угол ее глубоко посаженных глаз подчеркивает линия черного карандаша. Другой линией обведены дуги бровей, круглые, как серсо. Голова большая, как у фантастической птицы, и медного цвета коса ниспадает на грудь, теряясь в складках зеленой шали. Руки у нее маленькие и очень тоненькие, разговаривая, она словно играет ими гаммы. Что у Лили удивительно — это голос и ее манера говорить. Голос — как струнный квартет. Обаяние ее сверкает, как весна, но она не играет им» [547]— так Банье описывал Лилю в журнале «Монд». И у кого бы после этого язык повернулся назвать ее старухой?

«Голое» платье и духи от Герлена

Да, Лиля была модница и отлично умела себя подать. Стены в «кают-компании» (так называли столовую квартиры в Гендриковом) она придумала выкрасить в синий цвет, чтобы на этом фоне ее кожа казалась еще белее, а волосы — еще огненнее.

Абажур, подвешенный над столом, был обмотан прозрачной фиолетовой материей. Когда садились к столу за карты и абажур опускался вниз, фиолетовый отблеск оттенял белизну хозяйкиных рук. А наряды... Наряды были главным ее оружием. В годы Гражданской войны, когда люди ходили в рванье, Лиля исхитрилась соорудить себе чудо-платье из узбекской набойки и украсила его пуговицами из ракушек. Портьера же с бахромой пошла на невиданное пальто. Надежда Ламанова, создававшая по эскизам Бакста балетные костюмы для труппы Дягилева, обшивавшая императорских особ, знаменитых актрис и пузатых нэпманш, как-то раз восхитилась платьем, которое Лиля сшила себе из ситцевых платков. Лиля повезла Ламанову к себе на дачу в Пушкино, сняла с себя это платье и подарила звездной модистке.

Но и та не оставалась в долгу. В только-только открытом ателье мод на Петровке низенькая, но элегантная Лиля дефилировала в ее нарядах. В 1924 году Брик даже вывезла ламановские платья в Париж, и на вечере газеты «Се суар» две урожденные Каган демонстрировали восхищенным французам домотканые облачения с русской вышивкой и сплетенными на коклюшках вологодскими кружевами. На головах у сестер красовались шляпки из рогожи, а с талий свисали тяжелые кисти кушаков. Специально для Лили Ламанова сшила головной убор, напоминающий косынку со старинным русским орнаментом. В Париже ее коллекция прогремела, и потом модельерша не раз побеждала на международных выставках художественной промышленности.

Стиль — вот чем Лиля выделялась в толпе. «Очень дама», — подумала Галина Катанян, увидев ее впервые, а Мэри Талова, девочка-соседка из Водопьяного переулка, всю жизнь оставалась под впечатлением от вертихвосткиных образов: «Рыжая шевелюра, рыжее платье, на руках рыжий котенок. Что ни день, она меняла наряды. Подол ее платья никогда не был горизонтальным, а либо с фестонами, либо один бок нарочно длиннее другого, либо юбка с хвостом» [548].

На фотографиях Родченко она позирует то в костюме из джерси и повязанной в виде галстука косынке с кубическим узором, то в блестящем дождевике, то в китайском халате, то в шелковом прозрачном расклешенном платье, модных сандалиях и шляпке-клош. Да что шляпки! Лиля была чуть ли не первой женщиной в стране, которая носила брюки — ножки у нее были тонюсенькие, как спички, и она умело их скрывала то под брюками, то под юбками-макси.

Вообще Брик была законодательницей мод во всём. Она первая надела «голое» платье — чуть ли не за 100 лет до того, как оно превратилось в тренд красных дорожек; на одной из фотографий, сделанных Родченко, Лиля позирует в платье-сетке, под которым нет белья, открывая взгляду смущенного зрителя крепкую грудь и пушистый лобок. Есть другая, гораздо более смелая фотография в жанре «ню», сделанная Осипом Бриком в конце 1920-х (он одно время страшно увлекся фотографией и даже завел себе «лейку»): Лиля лежит на тахте совсем обнаженная, попой кверху и смотрит на фотографа. На округлой попе заметен целлюлит. Но женщины тогда не знали о его существовании — эту проблему изобретут позже... Лилины снимки и доныне действуют, как афродизиак. Один мой знакомый, молодой алжирский поэт, признался, что Гала Дали и Лиля Брик — две его эротические фантазии, но Лиля более дикая и спонтанная и поэтому лучше. А ведь речь всего лишь о фотографиях! Остается только догадываться, как Лиля воздействовала вживую.

Она первая в Москве стала приглашать к себе на домашние вечера тапера, первая из москвичек села за руль (кроме нее тогда водила авто лишь жена французского посла), первая привезла из-за бугра пластинки с фокстротом. Она обожала ткани с авангардными геометрическими рисунками, благо ее подруга, художница Людмила Попова, слыла асом в создании таких материй и необычных моделей одежды — и на поток, и штучных. Лиля была, конечно, среди первых заказчиц. Есть фотография Родченко, где она позирует в золотом платье в стиле ар-деко и косынке как раз из такой ткани.

Когда Маяковский отправлялся за границу, он получал длинный перечень модных поручений. Вот, к примеру, образец такого списка 1928 года:

«В БЕРЛИНЕ:

Вязаный костюм № 44 темно-синий (не через голову). К нему шерстяной шарф на шею и джемпер, носить с галстуком.

Чулки очень тонкие, не слишком светлые (по образцу).

Дррр (речь о застежке-молнии. — А. Г. )... — 2 коротких и один длинный.

Синий и красный люстрин.

В ПАРИЖЕ:

2 забавных шерстяных платья из очень мягкой материи.

Одно очень элегантное, эксцентричное из креп-жоржета на чехле. Хорошо бы цветастое, пестрое. Лучше бы с длинным рукавом, но можно и голое. Для встречи Нового года.

Чулки. Бусы (если еще носят, то голубые). (То есть Владимир Владимирович должен был сначала выяснить, что носят, а потом уже покупать. — А. Г. ) Перчатки.

Очень модные мелочи. Носовые платки.

Сумку (можно в Берлине дешевую, в К. D. W.) (этой аббревиатурой до сих пор обозначают универмаг «Kaufhaus des Westens» — «Торговый дом Запада». — А. Г. ).

Духи: Rue de la Paix, Mon Boudoir и что Эля скажет. Побольше и разных. 2 кор. пудры Arax. Карандаши Brun для глаз, карандаши Houbigant для глаз» [549].

Чулки в Лилиных письмах вообще упоминаются чаще всего. В Советском Союзе шелковых было не найти, но выручала Эльза. Лиля пишет Маяковскому:

«Скажи Эличке, чтоб купила мне побольше таких чулок, как я дала тебе на образец, и пары три абсолютно блестящих, в том смысле, чтобы здорово блестели, и тоже не слишком светлых. Купи еще штуки 3 др[угих] р[азных?] р[азмеров?]» [550].

В письмах Эльзе чулки становятся главным рефреном.