Джон Толкин - Товарищество Кольца

Но Гаффер не убедил аудиторию. Легенда о несметных богатствах Бильбо слишком глубоко укоренилась в сознании младших поколений хоббитов.

— Ну, он уж, верно, много чего добавил к тому, что привез с собой, — заявил мельник, выражая общее мнение. — Он частенько где-то пропадает. А поглядите на чужеземцев, что его навещают: по ночам заявляются гномы, и этот бродячий чародей Гэндальф, и другие. Можешь говорить что хочешь, Гаффер, но Бэг-Энд — странное место, а его обитатели еще более странные.

— А ты можешь болтать что вздумается. Всем известно, что ты лжешь, мастер Сэндимен, — возразил Гаффер, еще более невзлюбивший мельника. — Можно и примириться с некоторыми странностями. Кое-кто в Хоббитоне не предложит гостю и кружки пива, даже если будет жить в норе с золотыми стенами. Зато о Бэг-Энде он точно все знает. Сэм говорит, что на прием будут приглашены все.

Наступил прекрасный сентябрь. Стремительно распространился слух (вероятно, он исходил от всезнающего Сэма), что будет устроен фейерверк, такой, какого давно не видали в Шире — с того самого времени, как умер старый Тук.

Время шло, и День приема приближался. Однажды вечером через Хоббитон проехал странного вида фургон с не менее странным грузом. Фургон поднялся на Холм к Бэг-Энду. Изумленные хоббиты старались заглянуть в его освещенные дверцы. Правили фургоном чужаки — гномы с длинными бородами и в глубоких капюшонах. Они пели странные песни. И кое-кто из них остался в Бэг-Энде. А в конце второй недели сентября среди бела дня появился еще один экипаж, он двигался по Байуотерской дороге со стороны Моста через Брендивайн. В нем ехал одинокий старик, одетый в высокую заостренную синюю шляпу, длинный серый плащ и серебристый шарф. А еще его отличали длинная белая борода и густые брови, торчавшие из-под низко опущенных полей шляпы. Маленькие хоббитята бежали за экипажем по всему Хоббитону вверх по Холму. Как они правильно догадались, экипаж был нагружен принадлежностями для фейерверка. У двери Бильбо старик начал разгружаться, внося множество пакетов, разнообразных по размеру и форме; на каждом стояла большая красная

и эльфийская руна

.

Это был знак Гэндальфа, а сам старик — конечно, волшебник Гэндальф, известный в Шире главным образом как великий искусник в обращении с огнями, дымами и светом. Истинное дело волшебника было гораздо труднее и опасней, но об этом жители Шира ничего не знали. Для них старик был всего лишь одним из «аттракционов» грядущего приема. «Г — значит главный!» — кричали мальчишки, а старик улыбался. Хоббитам была знакома внешность Гэндальфа, хотя он появлялся в Шире редко и никогда не оставался надолго; но ни дети, ни их родители в жизни не видывали фейерверка — фейерверки целиком принадлежали легендарному прошлому.

Когда старик с помощью Бильбо и нескольких гномов закончил разгрузку, Бильбо раздал несколько пенни; но, к разочарованию зевак, не была взорвана ни одна шутиха.

— Теперь уходите! — сказал Гэндальф. — Получите достаточно, когда придет время. — И он исчез внутри вместе с Бильбо, и дверь закрылась.

Юные хоббиты некоторое время с затухающей надеждой смотрели на дверь, а потом разошлись. Им казалось, что день приема никогда не наступит.

Внутри Бильбо и Гэндальф расположились в маленькой комнате у открытого окна, выходящего на запад, в сад. Стояла вторая половина летнего дня, яркого и мирного. Цветы блестели красным и золотым; львиный зев, подсолнечник, настурция росли вдоль дерновых стен и заглядывали в круглые окна.

— Прекрасный у тебя все-таки сад, — сказал Гэндальф.

— Да, — ответил Бильбо, — я его очень люблю и вообще люблю наш добрый старый Шир; но мне кажется, пора взять отпуск.

— Ты хочешь уйти?

— Да. Я задумал это давно, и теперь мой замысел окреп.

— Хорошо. Больше говорить не будем. Укрепляйся в своем плане, и так будет лучше и для тебя, и для всех нас.

— Надеюсь. Но в четверг я собираюсь повеселиться и сыграть маленькую шутку.

— Думаешь, кто-то станет над нею смеяться? — спросил Гэндальф, покачав головой.

— Посмотрим, — ответил Бильбо.

На следующий день еще множество повозок поднялось на Холм. Вначале слышалось ворчание по поводу «местных интересов»; но на той же неделе из Бэг-Энда во все концы полетели заказы на всевозможные виды провизии, товаров, предметов роскоши, которые производились в Хоббитоне, Байуотере или в любом другом районе. Хоббитов охватило возбуждение; они начали считать дни в календаре и высматривать почтальонов, надеясь получить приглашение.

Вскоре рассылка приглашений началась, и почта Хоббитона была забита, и почта Байуотера перегружена, и был объявлен набор добровольных помощников почтальонов. Они поднимались по склону Холма неиссякающим потоком, неся сотни вежливых вариаций на тему «Спасибо, обязательно буду».

На воротах Бэг-Энда появилось объявление: «Входить не разрешается, за исключением занятых на приеме». Но даже тот, кто занимался подготовкой приема или просто говорил, что занимается, редко получал разрешение войти. Бильбо был занят: писал приглашения, распечатывал ответы, подбирал подарки и делал еще кое-какие приготовления. Со времени прибытия Гэндальфа он никому не показывался на глаза.

Однажды утром хоббиты обнаружили, что большое поле к югу от входной двери Бильбо покрыто мотками веревки и столбами для навесов и павильонов. В насыпи, выходящей на дорогу, проделали особый проход, вырубили широкие ступени и построили большие белые ворота. Три семейства хоббитов, жившие по соседству на Бэгшот-Роу, были особенно заинтересованы и страшно завидовали. Старый Гаффер Гэмджи перестал даже делать вид, что работает в своем огороде.

Началось возведение навесов. Был построен специальный павильон, такой громадный, что растущее на поле дерево оказалось внутри него и гордо возвышалось в конце стола. Все его ветви были увешаны фонарями. Но самым соблазнительным и многообещающим (с точки зрения хоббитов) сооружением была огромная открытая кухня, воздвигнутая в северном углу поля.

Из всех постоялых дворов прибыли повара, чтобы кормить гномов и другой странный народ, поселившийся в Бэг-Энде. Возбуждение нарастало.

А как все были обеспокоены, когда накануне приема, в среду, облака затянули небо! Но вот наступил четверг, 22 сентября. Взошло солнце, облака исчезли, развернулись флаги, и веселье началось.

Бильбо Бэггинс назвал это приемом, но на самом деле началась целая череда развлечений. Были приглашены практически все живущие поблизости. Лишь некоторых случайно пропустили, но они все равно пришли, так что это не имело значения. Приглашение получили также многие обитатели других областей Шира; кое-кто даже из-за границы приехал. Бильбо лично встречал гостей у новых белых ворот. Всем без исключения он вручал подарки, даже тем, кто выходил и заходил вторично. Хоббиты в свой день рождения обычно делают гостям подарки. Правда, как правило, не очень дорогие и не слишком многочисленные, но это все равно замечательная традиция. Ведь в Хоббитоне и Байуотере ежедневно отмечался чей-нибудь день рождения, и поэтому каждый хоббит мог надеяться хоть раз в неделю получить подарок. А уж принимать их хоббитам никогда не наскучивало.