Алексей Сергиенко - Даша на Луне

— Мне что, председателю звонить? — спросила Посредник, вытаскивая телефон, — За мной не заржавеет.

— А хоть и Председателю, — сказала Йон с мрачной обреченность. По ней было видно, что вопросе с чимчильбаном она решила идти до конца.

— Гвозди бы делать из этих людей, — устало сказала Посредник, ероша волосы Йон, — Не было бы в мире тупее гвоздей.

После чего мы с Посредником просто обошли Йон с разных сторон. Четверо молчаливых шпиков молча проследовали за нами, игнорирую длинную тираду на парлсетанге, которую выдавила из себя Йон.

А что, подумала я. Надо быть открытой для новых ощущений. Схожу в чимчильбан, хоть узнаю что такое.

Чимчильбан оказался общественной баней. Если бы я знала заранее, постаралась бы Посредника отговорить. У меня от общественной бани детская психическая травма в наличии. Мы туда ходили всей семьёй, когда дрова для нашей собственной бани заканчивались. Или когда колонка замерзала. В общем, вынужденно.

Голые толстухи, мальчики и парилка - являющиеся основной тройкой банных ужасов по версии форума портала woman.ru, где я иногда бываю, меня пугали мало. Меня пугала полная каких-то шевелящихся осклизлых ошметков дыра слива. До сих помню ощущение беспомощности и инфернального ужаса которое охватило меня, когда я покатилась по скользкому полу в её направлении. Я скользила мимо скамеек, пытаясь ухватиться хоть за что-то мыльными руками и так бы там и сгинула, если бы в ответ на мой отчаянный крик старик-истопник, подметавший в это время парилку, не протянул мне спасительную ручку от швабры.

Но вернемся к нашему чимчильбану. Надо отдать должное выдержке переводчицы. Она не бросилась ловить нас или пытаться как-то остановить. Она просто плелась за нами, с выражением ужаса на лице. Мне даже стало интересно, что в этой национальной бане такого ужасного, что вызвало у Йон такую панику? Пока всё что я видела – можно было увидеть в любой городской бане российского райцентра. С поправкой на корейский колорит, конечно.

Посредник пошушукалась с администраторшей, после чего нас проводили в отдельную раздевалку со шкафчиками, где мы переоделись в застиранные, но чистые зеленые пижамки из тонкой ткани. Зло сверкающая глазками Йон переоделась вместе с нами.

Шпики поначалу возмущались тем, что мы не пустили их в раздевалку, но после переговоров с Йон нашли компромиссное решение – сначала они тщательно проверили все шкафчики в раздевалке, после чего разрешили нам переодеваться, оставив правда, одного шпика внутри. Посредник усадила красного от смущения беднягу лицом к двери, дав нам возможность спокойно переодеться за его спиной.

Пока мы переодевались, оставшаяся трио шпиков тоже успели переодеться в пижамы, спрятав потертые кожаные кобуры с пистолетами под поясами из полотенец. Маскировка, конечно, была так себе – но все же немного помогала – окружающие нас корейцы перестали бросаться врассыпную увидев наш эскорт.

Дальше мы все вместе прошли в общую для мужчин и женщин зону отдыха, где одетые в такие же пижамы корейцы сидели, развалившись на каменных скамьях. Некоторые лежали на циновках, завернувшись в полотенца. В зале стоял гул голосов – почти все вполголоса болтали. У многих были бутылочки с алкоголем в руках.

В окружающей нас толпе преобладали люди средних лет и семейный пары. Были и дети, в ярких махровых халатиках, но вели они себя сдержанно. То есть носились, конечно, как оглашенные. Но слава богу – без криков. Что тоже было неудивительно – многие посетители банально дремали. Я потрогала пол ногой – и поняла что он теплый. Видимо, в полу под плиткой были проложены трубы с горячей водой. Да, на таком бы и я полежала.

По углам зала работали два телевизора – на одном, включенном без звука, пафосная пожилая дикторша отчаянно жестикулируя вещала что-то о происках империализма. На другом, окруженном толпой женщин, шла южнокорейская дорама, в которой несколько похожих на кукол женщин разбирались кто из них дочь, а кто мать.

Меня больше заинтересовали две огромные каменные юрты, построенные в центре зала. Корейцы постоянно заходили и выходили в них через низенькие дверцы. По распаренному виду выходящих из юрты я без труда догадалась, что это сауны. Я подхватила под локоток Посредника и мы проследовали вовнутрь.

Внутри, в клубах горячего пара на скамьях в непринужденных позах сидели и лежали корейцы. Несколько пар тихонько болтали. Я обдала скамью ледяной водой, чтоб не обжечь задницу, и села. Около меня, распластавшись на горячем мраморе и положив голову мне на колени расположилась Посредник. С другой стороны, собравшись в узел из рук и ног сидела немного оттаявшая Йон. Не нашедшие себе места на скамьях шпики подпирали стену у дверей.

Я не фанатка сауны, но после прогулки под мелким ледяным дождиком сауна была просто тем, что доктор прописал. Я буквально впитывала тепло, вдыхая густой пар. На нашей подводной лодке, конечно, тоже была сауна – но по воздействию на тело сухой и влажный пар отличаются кардинально. Очень скоро я накалилась так, что наверное, светилась как перегретая стальная заготовка.

И выскочила наружу, закрывая лицо руками. За мной выскочила Посредник и демонстративно спокойно вышла Йон. Что делали шпики – мне было не интересно, потому что я плашмя свалилась в расположенный рядом с сауной бассейн.

Сидящая в воде по шею пожилая кореянка тут же начала на меня орать, направив на меня палец и повторяя «fat», «fat», «fat». Никакая я тебе не жирная, обиделась я, но потом поняла, что кореянка показывает не на меня, а на пленку жира на поверхности воды.

И вылезя из бассейна поплелась под душ. Всё правильно – в чужой монастырь со своим уставом не ходят. По возвращению я обнаружила сидящую на бортике бассейна Посредника, с двумя открытыми бутылочками ханчи. Как вовремя – мне пора было восполнить потерю жидкости.

Остыв в холодной воде, я вернулась в сауну. Гсподибожемой, как же это было приятно – сидеть на горячей скамье после ледяного бассейна, ощущая как жар сауны медленно пробирается от кожи до костей. Терпеть жар – держаться до крайнего предела и еще немного дольше. Выскакивать вслепую, на ощупь из сауны, так как глаза, залитые горячим потом невозможно открыть и приходить в себя только в бассейне, в жгучей, после жары сауны, ледяной воде.

И снова. И еще. И опять.

Давно я не чувствовала себя настолько живой. Настолько бодрой. Это определенно был лучший день в этом месяце. Который не испортил даже очередной вынос мозга от Йон.

Когда мы упарились до полного изнеможения и стали собираться домой, Посредник потащила меня в женскую моечную. Так называлось отделение чимчильбана где женщины могли снять купальники и помыться по человечески.