Айя Субботина - Молчи обо мне

Я собираюсь, кажется, за пару минут, и мы в компании предпраздничного настроения едем в самый крупный супермаркет. Артем отдает инициативу в мои руки, но не упускает случая потихоньку прижать меня к стеллажу с игрушечными снеговиками и шепотом сказать, что это компенсация за мою покорность в постели. Я люблю, когда он такой, потому что в такие моменты чувствую себя желанной и нужной. Я чувствую себя лучше, чем та, другая.

— Ты определись, берем мы его или нет. — Артем забирает из моих рук большой синий шар, вручную разрисованный зимним пейзажем.

Я снова вспомнила о тех фотографиях и поймала себя на мысли, что вот уже которую неделю Артем проводит со мной каждый вечер, а если едет на встречу по работе, то всегда находит минуту, чтобы позвонить и сказать, что у него все хорошо. Значит, мое терпение все-таки дало свои плоды. И не важно, что оно стоило мне нескольких бессонных ночей — и я до сих пор дергаюсь, когда у него внезапно рано утром или поздно вечером звонит телефон.

— Берем! — Я забираю шар, бережно возвращаю его в коробку и укладываю в нашу уже порядком заваленную новогодними украшениями корзинку. Осталось найти фигурки Деда Мороза и Снегурочки. — Надеюсь, у тебя там большая елка.

Артем отмеряет расстояние чуть выше колена, мы оба еще раз смотрим на груду елочных украшений и смеемся в унисон, потому что все это похоже на нашу попытку принять участие в оформлении главной елки страны.

— Женя?

Звук собственного имени заставляет меня вскинуться. Скорее не звук, а голос, потому что, хоть и не слышала его уже очень давно, я до сих пор хорошо помню эту интонацию и характерный, очень мягкий звук «ж».

— Игорь?

Он как раз появился из соседнего отдела и, судя по почти пустой тележке, либо пришел один и не может определиться, что купить, либо ищет что-то вполне конкретное. Почему один? Я все еще жду, что следом появится его жена, но Игорь уже совсем рядом, а ее и близко нет на горизонте.

— Не поверишь, только недавно о тебе вспоминал, — улыбается он, и эта улыбка подчеркивает морщинки усталости вокруг его глаз. Он выглядит так, словно несколько дней не спал, хоть рубашка совершенно точно свежая, а мастер явно приложил руку к небрежной небритости.

Я хочу сказать то же в ответ, но не могу, потому что я так увлеклась Артемом, что в какой-то момент Игорь стал слишком далеким воспоминанием, чтобы думать о нем не нарочно.

— Хотел подписать тебе открытку, — продолжает улыбаться он, а потом протягивает ладонь Артему. — Игорь, рад знакомству. Мы с Женей… сталкивались по работе пару раз.

— Игорь спас меня в Праге, — пытаюсь быть вежливой я, но мне жутко не по себе от того, как они пожимают друг другу руки.

Потому что на пальце Игоря больше нет обручального кольца.

— В Праге? — переспрашивает Артем и чуть крепче, на долю секунды, сжимает ладонь Игоря прежде чем отпустить. — Вы тоже редактор?

— Нет, и близко нет. — Игорь снова немного натянуто улыбается и бегло рассказывает, что владеет небольшой сетью ресторанов. Потом смотри на меня и как будто пытается что-то сказать, но раздумывает. — Ну, раз мы увиделись…

— Я схожу поищу снегурочку, — внезапно говорит Артем, передает мне тележку и просто уходит.

Мы с Игорем смотрим друг на друга, и мне не по себе, потому что раньше нам было комфортно молчать друг с другом или говорить об одном и том же разными словами, а сейчас я чувствую себя под густым обстрелом несуществующих вопросов, ни на один из которых не хочу отвечать.

— Ты развелся? — Слова вылетают раньше, чем успеваю включить тормоза.

Игорь хмурится, но потом видит свой уже не окольцованный палец и рассеянно кивает.

— В процессе. — Он рассеянно проводит рукой по волосам. — Это точно будут не самые приятные воспоминания в моей жизни. Я… хотел тебе позвонить, но подумал, что мы не настолько близки, чтобы ты выслушивала мое нытье.

— Ты же мое выслушал.

Та ночь на набережной, когда мы были близки друг другу, как никогда, снова проносится перед глазами, и я отступаю на шаг назад, потому что кажется — меня вот-вот к нему притянет. Против моей воли, потому что между нами всегда что-то было. Невидимый магнит, поводок, цепь, которая не дает нам отдалиться друг от друга.

— Выглядишь счастливой.

— А ты выглядишь уставшим. — Я снова говорю слишком прямо. — Прости, я… Почему-то немного нервничаю.

— Я тоже. — Игорь как будто снова пытается еще что-то сказать, но раздумывает, и я испытываю огромное облегчение. — Наверное, теперь уже не обязательно подписывать тебе открытку. Был рад тебя увидеть, Женя. И рад, что ты вся… сверкаешь.

— Артем говорит, если гирлянда не включится, я справлюсь вместо нее, — пытаюсь шутить я, но взгляд Игоря внезапно становится совсем непроницаемым, как будто я созналась в страшном грехе, а он не в силах его простить. — Извини, я все же слишком много болтаю.

Наше прощанье напоминает сцену из немого кино: мы больше не говорим друг другу ни слова, просто, удерживаясь взглядами, медленно расходимся, как случайные корабли в огромном океане. И в момент разрыва зрительного контакта я чувствую себя абсолютно несчастной, словно после месяцев эйфории мне в кровь всадили лошадиную дозу концентрата чистого отчаяния. Что-то гнетущее растекается под кожей, ложится уродливыми рваными шрамами на мое счастье. Я не знаю, что это за чувства, но ускоряя шаги, надеясь, что удастся от них убежать. И только в конце отдела, прежде чем Игорь окончательно исчезнет из виду, громко кричу ему в спину:

— Подпиши мне открытку!

Он не поворачивается, только вскидывает руку, давая понять, что услышал.

— Я нашел Снегурочку, — говорит Артем, и я внезапно вскидываюсь, потому что его голос в одно мгновение разрушает молочную пелену перед глазами.

Незаметно смахиваю влагу в уголках глаз и быстро забираю из рук своего мужчины симпатичную румяную игрушку.

— Кажется, эта Снегурочка недавно из солярия, — пытаюсь пошутить я, чтобы вернуть праздничное настроение.

— Ты не видела тех, что похожи на зомби, — подыгрывает Артем, а потом берет меня за руки и забрасывает их себе на шею. Мы снова близко, я жадно вдыхаю его запах в ямке у основания шеи и улыбаюсь. Теперь по-настоящему. — Хочешь, я догоню того унылого клоуна и стукну его пару раз? Он испортил настроение моей девчонке.

— Это просто хандра, — отмахиваюсь я. — Чтобы счастье было ценнее.

Мы целуемся, кажется, под прямым прицелом камеры наблюдения, но мне все равно.

Здесь, среди полок с новогодними игрушками и в легком шорохе праздничной мишуры, я даю свое новогоднее обещание: больше никогда не грустить, не бояться жить и всегда смотреть только вперед.

Глава двадцать пятая: Сложный