Айя Субботина - Молчи обо мне

Она очень помогала мне, но совсем не там, где думает. И, оставшись без моей поддержки, начала совершать ошибки одну за другой.

— Ты же помнишь, что мне всегда нравилась стряпня Романа, — отвечаю я нарочно с улыбкой, чтобы не давать повода думать, будто меня можно расшатать намеренными провокациями.

Я не дам повода устроить скандал на ровном месте и еще раз, как тогда, сказать: «Ты не будешь его отцом, Игорь, и не думай, что твое имя в свидетельстве о рождении что-то решает: это просто формальность».

— Как твоя жена? — Юля задирает подбородок, и ребенок в ее руках начинает ворочаться. — Уже планируете общего ребенка? Говорят, это так сближает молодые семьи. Хотя, погоди…У вас уже есть один ребенок.

Она до сих пор убеждена, что Хельг — мой ребенок, и я давно перестал пытаться разубеждать ее в этом.

— Может, я уложу Олега спать? — вместо ответа предлагаю я. — Ты можешь заняться собой.

На самом деле я имею в виду, что Юля может сходить в душ, высушить волосы, навести женский марафет перед сном, но слишком поздно понимаю, что выпустил джина из бутылки. Она морщит нос, словно раздраженная собака, и нарочно поворачивается боком, словно готовится разрезать меня своим плечом.

— Думаешь, раз твоя уводящая мужей от их жен блудница моложе меня, то я хуже?

Блудница? Я подавляю желание предложить ей сменить пафосный тон и предпринимаю еще одну попытку взять Олега. Зря: теперь Юля отскакивает, налетает спиной на откос и взрывается громким криком:

— Убирайся к ней! Меня тошнит от твоей фальшивой заботы, Сабинин, и тошнит от тебя.

Но когда я подъезжаю к дому, на экране моего телефона снова Юлино имя.

Она плачет и говорит, что совсем не то хотела сказать, что ей нужна моя поддержка, потому что воспитывать ребенка одной — невыносимо. Каждый раз — одни и те же слова, одинаковые фразы, которые я тупо повторяю за ней одними губами. Она словно раздвоилась: рядом со мной превращается в злую фурию, но стоит расстоянию между нами возрасти хотя бы на пару сотен метров — и она медленно превращается в смертную женщину, которой страшно и больно.

Проблема в том, что я больше не верю в спонтанность этих перевоплощений.

Истерички не могут действовать по одному и тому же сценарию бесчисленное количество раз.

— Игорь, — Женя налетает на меня, словно маленьких, пахнущий медом и горечью ураган. — Хорошо, что ты уже дома. Я соскучилась… Так соскучилась…

— И ты уже дома, — бормочу я, пока она становится на носочки, чтобы стащить с меня пиджак и тычется губами в мои губы. — Женя, что…

— Тихо, Таню разбудишь, — шепотом смеется она и за руку тащит меня… нет, не в спальню — в ванну.

Закрывает дверь, нервно срывает с меня рубашку.

— Женя…

Я запускаю руку ей в волосы, пытаюсь прижать к себе нежно, но она забирает инициативу: поворачивается спиной, упирает ладони в края раковины и приподнимается на цыпочки, виляя задницей в маленьких домашних шортах.

Я слишком на взводе, чтобы разбираться в причинах этого порыва страсти, но она нужна мне точно так же, как и я ей. Мы принимаем друг друга, как панацею от всех бед, как неразменный аспирин. Занимаемся нервным дерганым сексом, словно подростки. Она стонет, когда захожу в нее со всей силы, выгибается навстречу — и наши тела соединяются с характерным влажным шлепком.

Несколько минут, которые мы наращиваем темп, заканчиваются ее громким стоном и моим оргазмом, который я заканчиваю рукой ей на бедра, на края отодвинутых в сторону черных кружевных трусиков.

Еще какое-то время мы просто прижимаемся друг к другу, находим один на двоих ритм дыхания. Потом я вытираю ее бедра, и Женя с довольной улыбкой заталкивает меня в душевую кабинку.

— Поехали на выходные за город? — предлагаю я. — Куда-то, где свежий воздух и много воды.

— И ты отключишь телефон?

Она очень старается делать вид, что с рождением Олега наша жизнь не изменилась, но даже моя маленькая идеальная жена не может быть безупречна во всем. Женя плохая актриса, по крайней мере, в том, что касается нашего странного треугольника. Даже сейчас пытается сделать вид, что просто шутит, но улыбка горечи слишком ярко проступает из-под маски беззаботной счастливой женщины.

— Отключу, — обещаю я.

Я не хочу потерять наше счастье, потому что не представляю без нее жизнь.

Но и без сына уже не смогу.

Поэтому, когда мы выбираемся в соседний курортный городок и снимаем лучший номер в лучшем отеле, я все равно оставляю ее одну в первую же ночь.

У Олега температура и я должен быть рядом.

Глава пятидесятая: Одиночка

Я стараюсь.

Я правда стараюсь изо всех сил, но после тех неудачных выходные, которые предложил Игорь и которые он же и закончил свои отъездом, понимаю: мы живем втроем.

В моей уютной и, наконец, налаженной жизни, появилась другая женщина и ее ребенок от моего мужа. Игорь может рассказывать что угодно, говорить, что мы с Хельгом важны для него и всегда будем на первом месте, но стоит Юле позвонить — и мой муж мчится к ней, словно тот заяц из сказки на звук волшебной дудочки.

Нам нужно об этом поговорить, нужно отыскать необходимый компромисс, но я понятия не имею, как начать разговор. Игорь любит Олега беззаветно: сам не замечает, как часами говорит о нем, будто прорезавшийся в пять месяцев зуб — это успешный тест на IQ, а первая улыбка — восход второго солнца. Правда, в его жизни действительно случилось это фантастическое явление, и новое небесное светило затмило нас с Хельгом, словно угасающую планету.

Я слышала такие истории миллион раз, но думала, что со мной этого не случится. Заблуждалась, как любая женщина, которая мечтает о счастье и ради этого готова рискнуть, самонадеянно веря, что станет тем самым редким счастливым исключением.

У судьбы на этот счет оказались свои планы.

А еще был тот странный порыв на корпоративе, после которого я вернулась домой совершенно обезумевшая, больная, тронутая на всю голову, мечтающая о том, чтобы Игорь ждал меня, обнял и поцелуями стер с моего тела прикосновения другого мужчины.

Чуда не случилось: я не ожила, моя чувственность не расцвела после затяжной зимы. Я снова хорошо отыграла роль, а потом забралась под одеяло и приказала себе больше никогда не вспоминать о том странном вечере. Судя по тому, что Лука перевел все наше общение в плоскость писем через секретарей, это решение был взаимным и единственно верным для нас обоих.

Я — замужем.

Он — женат.

Мы оба просто испугались новых отношений на всю жизнь.

Это совсем ничего не значит.

Но все-таки нам приходится столкнуться: в ноябре, на заседании правления холдинга.

И хоть мы сидим по разные стороны длинного стола для совещаний, я чувствую себя так, словно мы бесстыже, как тогда, касаемся друг друга на глазах у всех. А когда Лука снимает пиджак и закатывает рукава рубашки, я непроизвольно сжимаю под столом колени, разглядывая его руки в поисках отметин, оставленных моей кожей.