Кауфман Спунер - Раздробленный свет

- Пожалуйста! – дыша с трудом, просит он. - Не трогайте меня... пожалуйста, не трогайте.

- Тсс! - Джубили смотрит в переулок, ее пистолет нацелен туда, ожидая новое прибытие.

Но он не замечает предупреждение, все еще бормоча мольбы. Ему где-то за пятьдесят или за шестьдесят лет, он не в униформе, на нем остатки костюма. Он грязный, от него несет мусором и страхом, но когда его глаза в ужасе испуганно вспыхивают, видя нас пятерых, я вижу это: его глаза карие. И хотя они расширены от страха, они не пустые.

- Вы должны успокоиться! - голос Тарвера низкий и настойчивый, и хотя он прерывает бормотание человека, кажется, это не производит никакого эффекта.

В моей памяти вспыхивает образ той оболочки в соседнем квартале, поворачивающей в нашу сторону, и я двигаюсь прежде, чем успеваю подумать. Я опускаюсь на корточки, зажимаю рукой рот мужчины, заставляя его на мгновение замолчать. Он стонет, переводя взгляд с солдат на меня и обратно.

София подходит ко мне и смотрит вверх, прослеживая за взглядом мужчины.

- Ребята... - она делает успокаивающий жест рукой, ладонью вниз, тихо прося: - опустите оружие.

- Мы не причиним вам вреда, - шепчу я. - Но вы должны вести себя тихо. Если я уберу руку, вы обещаете не шуметь?

Он кивает, снова переводя взгляд на меня. Я убираю руку, и человек глотает воздух.

- Кто вы? Что вы здесь делаете? - голос Софии мягок, несмотря на ее вопросы.

- Мы были... я Чак. Мы с женой были... завыли сирены эвакуации. Они сказали, что эта часть города небезопасна и может рухнуть. Мы были... мы были... - он замолкает, дико глядя куда-то вдаль.

София мягко кладет руку ему на плечо.

- Все в порядке. Просто сделайте глубокий вдох. - Татуировка генетотипа, которую она так старательно скрывала, теперь обнажена и резко выделяется на тыльной стороне ее руки, когда она сжимает плечо мужчины. Мой живот скручивает, когда я понимаю, что это, вероятно, не первый раз, когда она успокаивает кого-то после сильной травмы. Она ведь выросла на Эйвоне в разгар войны.

Его колотит.

- Она просто остановилась. Как будто ее переклинило. Остановилась, повернулась и пошла обратно. - Он кивает подбородком, в сторону «Дедала». - Когда я попытался остановить ее, спросить, что она делает, она как будто даже не узнала меня... она смотрела на меня, и ее глаза были... - он закрывает глаза, словно может отгородиться от воспоминаний о пустом взгляде жены. - Она схватила меня и потащила за собой, но я вырвался…

- И спрятались здесь, - заканчивает за него София. Ее глаза встречаются и с моими, и в этот момент я точно знаю, о чем она думает. Он не в состоянии идти в ногу с нами, все зависит от нашего успеха, мы не можем позволить себе замедлиться. И он может превратиться в одну из этих оболочек, если выйдет за пределы защитного поля моих наспех сконструированных щитов-барьеров против влияния шепотов, и если Лили не сможет почувствовать нас из-за поля щитов, она наверняка сможет получить доступ к тому, что он знает о нас.

Глазами я обшариваю переулок и останавливаюсь на Чаке, пытаясь понять, как ему удалось так долго сдерживать влияние шепотов, а затем мой взгляд падает на мусорный бак. Его толстые металлические стены могли бы защитить его так же, как наши электромагнитные устройства.

- Вы должны вернуться внутрь. - Я тянусь к руке мужчины, в то время как взгляды остальных устремляются на меня. — Это самое безопасное место, где можно спрятаться. Вы должны оставаться там, или закончите как ваша жена.

Чак пытается стряхнуть мою руку, не понимая, что я говорю ему, чувствуя облегчение от того, что он нашел других выживших. Я открываю рот, чтобы пояснить, но прежде чем я успеваю заговорить, мое внимание привлекает какое-то движение.

Из-за края стены, в тени, в конце переулка показалась рука. Кончики пальцев ощупывают цемент, пока не находят опору в трещине, и только тогда они изгибаются и сжимаются. Я осознаю, что один палец как-то странно изогнут, скручен и не движется, как другие. Дальше появляются голова и плечи, превращаясь в фигуру, перелезающую через край стены.

Я вскакиваю на ноги, инстинктивно тянусь рукой, чтобы схватить Софию и потащить ее за собой. Остальные мгновенно это замечают. Флинн тянется к Чаку, Джубили наставляет пистолет на фигуру, переползающую через стену, Тарвер чертыхается и направляет оружие в сторону входа в переулок... и мы срываемся на бег.

Я вытягиваю шею, и вижу, как фигура соскальзывает со стены и падает на мостовую. В тени фигура снова отрастает руками и ногами, и я вижу ее профиль, голову, повернутую к нам, когда мы выскакиваем на солнечный свет. Я сталкиваюсь с кем-то прямо перед собой, потому что остальные остановились. Мне так хочется кричать им: бегите, бегите, ради любви...

И затем я понимаю, почему они не бегут.

Улица за переулком наводнена оболочками.

Их несколько десятков, насколько я могу видеть. Большинство из них выглядели бы совершенно нормальными, если бы не дряблые лица и пустые черные дыры на месте глаз. У некоторых из них очевидные травмы, как у того, в конце переулка со сломанным пальцем. Девочка, не старше одиннадцати-двенадцати лет, стоит всего в нескольких футах от нас. Неглубокая царапина на ее руке алеет на фоне бледно-желтого сарафана. Мужчина чуть поодаль, достаточно высокий, чтобы видеть поверх моря лиц, смотрит на нас только одним черным глазом, другой запекся от крови из раны на голове.

- Нет, - шепчет Чак, отпрянув от Флинна, который все еще сжимает его руку. - Нет, нет, нет, нет. - Его шепот превращается в стон, и он вырывает руку из хватки Флинна.

- Погодите. - Флинн бросается за ним. - Не надо!

Но мужчина отступает в переулок, к мусорному баку, за пределы досягаемости защитного поля щита-барьера, спрятанного под жилетом Флинна. Но хотя это могло бы защитить его от психического воздействия шепотов, мусорный бак ничего не сделает против самих оболочек. Другие присоединились к одинокой тени в конце переулка, и теперь они приближаются к Чаку сзади. Он начинает карабкаться обратно в свое укрытие, но оболочки хватают его. Десятки пальцев впиваются в его одежду, волосы, оттаскивают его от мусорного бака, который отодвигается на дюйм от стены, когда он цепляется за его край. Затем он исчезает, затянутый в гущу тел.

- Черт возьми! - Джубили нацеливает на них пистолет и я вижу, как ее фокус меняется с каждым небольшим движением ствола. Она не знает, куда целиться, не говоря уже о том, куда стрелять. Эти люди невинны. Они ничем не отличаются от Кумико и солдат на Эйвоне, сломленных вторжением в их разум. Одна из фигур, помогающих прижать Чака, крошечная... это ребенок.

Мгновение, кажется, растягивается на вечность, нам надо бежать. Мы должны оставить Чака на произвол судьбы, раз он сделал такой выбор, продолжить наши попытки связаться с доктором Рао. Но все мы слышим, как он зовет некую Алишу, без сомнения, свою жену. Я не могу сказать, то ли он зовет ее, потому что думает о ней в эти последние мгновения, то ли выкрикивает ее имя, потому что она одна из нападавших.