Квинн Лофтис - Снишься мне

– Ты знаешь, зачем я пришел, – голос был спокойным, но не было нужды прятать боль в словах.

– Я знаю, что ты любишь ее, – сказал Творец. – Я создал ее. Подумай, как много она значит для меня, Брудайр.

– Ты не потеряешь ее в любом случае. Выживет она или умрет, она все равно останется с тобой, – слова Дайра прозвучали тяжело, будто он все еще пытался контролировать эмоции, которые изучал. – Я только что встретил ее. Ее жизнь только началась.

– Чего ты хочешь, Брудайр?

– Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА ЖИЛА, – взревел Дайр, задрожав. Он склонил голову, хотя это было похоже на попытку остаться на коленях, когда ему хотелось выговориться и кричать от потери, которую он чувствовал.

– Тогда иди и скажи ей это.

Голова Дайра чуть не лопнула.

– Вы можете сделать друг друга сильнее или слабее, – продолжил Творец. – Теперь девушка будет присутствовать в каждом аспекте твоей жизни, твоих выборах и твоих целях. Она будет частью тебя. Вот что значит быть парой. Она твой выбор?

– Да, – ответил он, не раздумывая.

– Тогда иди и узнай, принадлежишь ли ты ей?

Когда Дайр поднял голову, то понял, что больше не в тронном зале, а в тихом зале больницы. Часы, висящие на совершенно белой стене, говорили, что было три часа ночи, а знак рядом с ним указывал, что он был в отделении интенсивной терапии. Ему не нужно было спрашивать медсестру на станции, где она была, он чувствовал девушку. Как будто они были связаны резинкой, которая была растянута и отскакивала его назад, притягивая его к ней. Дайр закрыл глаза, и когда он снова открыл их, он стоял возле ее кровати.

Огни на устройствах вокруг нее моргали и горели, словно сигнальные огни, предупреждающие его о необходимости быть осторожным. Она была хрупкой, почти сломанной, и он не смог ее спасти. Дайр протянул руку и аккуратно убрал с ее лица какие-то посторонние волосы. Она выглядела мирной. Боль и страх, которые были на ее лице в последний раз, когда он видел ее, исчезли, сменившись ее тезкой – спокойствием. Она была его принцессой мира, и все же она пошла в бой.

– Я знаю, что нечестно просить тебя остаться. Я видел, насколько темным может быть этот мир. Но я также видел, каким он может быть удивительным, и я хочу испытать эти вещи с тобой.

Дайр закрыл глаза и погрузил свой разум в ее, ища девушку во сне. Он нашел ее сидевшей у ручья в окружении деревьев и ночного неба, освещенного тысячами звезд.

– Почему ты все еще здесь? – спросил ее Дайр, когда присел рядом с ней.

– Я ждала тебя.

Это удивило его.

– Ты не могла проснуться, чтобы ждать меня?

– Здесь мирно, – сказала Серенити, указав на рябь воды. – Никто не наводит оружие и не угрожает невинным маленьким девочкам, ­– хотя она и сказала слова легко, они были тяжелы от тяжести ее страха и боли.

– И я прошу тебя вернуться в этот мир, – Дайр поднял подбородок, чтобы ее глаза встретились с ним. – Но прежде чем я это сделаю, позволь мне спросить тебя об одном. Чего хочешь ты, Сара Серенити?

Улыбка коснулась ее губ.

– Кое-кто спрашивал меня об этом сегодня.

– О? – Дайр слегка наклонил голову. – И что ты ответила?

Она рассмеялась.

– Вы не можете спросить девушку, чего она хочет, и ожидать, что у нее будет только один ответ.

Дайр пожал плечами.

– Я все еще учусь.

Он закрыл глаза, когда ее пальцы пробежали по его руке и по ключице к губам. Ее глаза удерживали его, и он не смог бы отвернуться, если бы захотел. Она очаровала его.

– Я хочу жить, Дайр. Что бы это ни значило, я хочу этого.

Она замолчала, и внезапно замерла уверенность, которую она только что носила, как удобные джинсы.

– И я хочу тебя.

Дайр хотел бы сказать, что он оставался спокойным и не целовал ее мысленно во сне, но старался не лгать, если мог помочь. Он положил обе руки ей на лицо и притянул к себе. Их губы почти соприкасались; оба их дыхания судорожно вырывались, когда он прошептал:

–Тогда я твой, – Брудайр не дал ей времени ответить, прежде чем прижаться к ее губам. Поцелуй был жестким, но быстрым. Дайр отстранился и улыбнулся ей.

– Теперь проснись, чтобы я мог сделать это по-настоящему.

Дайр выскользнул из ее головы и наблюдал, как ее глаза заморгали. Постепенно они открылись. Комната была тусклой, но ей все еще приходилось щуриться от того небольшого света, который там был. Когда ее глаза, наконец, нашли его лицо, ее губы расплылись в улыбке, настолько яркой, что она осветила каждое темное место в его душе.

– Эй, – сказала она.

– Привет, – Дайр сел на край кровати и провел кончиками пальцев по ее челюсти. Он не хотел перестать прикасаться к ней, уверяя себя, что она жива и с ним.

– Как Эмма? – спросила Серенити, изучая его так же пристально, как и он ее.

– Она в безопасности, – заверил ее Дайр, не зная обо всем, что произошло, пока его не было.

Серенити улыбнулась.

– Она заслуживает того, чтобы быть больше, чем просто в безопасности.

– Ты права. Я чувствую, что твои тетя и дядя Уэйн позаботятся о том, чтобы это случилось. И мы будем с ними на каждом шагу.

Она была тиха, просто смотрела, как он смотрит на нее.

– Так что же теперь будет? – наконец, спросила она.

– Ну, прямо сейчас, – голос Дайра понизился, когда он наклонился ближе, – я собираюсь начать с того места, где мы остановились в мечтах. Все остальное может подождать.

Незадолго до того, как его губы коснулись ее, она остановила его, прикоснувшись к груди.

– Это не будет легко, не так ли?

Он понял, что она говорила об отношениях между ним, Песочным человеком, и ей, сметной. Он не будет ей врать.

– Нет, красавица, это не будет легко. Дайр наклонился и похитил поцелуй, задержавшийся на мгновение, когда он позволил ее вкусу и запаху насытить его, прежде чем прошептать:

– Но я обещаю, что это того стоит.

Он снова поцеловал ее, но отступил, когда она углубила поцелуй. Она устала и нуждалась в отдыхе, и это было то, что он мог ей дать.

– Ты должна поспать. Завтра у тебя будет комната, полная людей, которые хотят твоего внимания.

– Ты останешься? Сегодня вечером оставайся со мной.

– Всегда, – мягко сказал он ей.

Она улыбнулась ему и откинулась на подушки больничной койки.

– Тогда сотвори мне сон, Песочный человек.

Он усмехнулся.

– Закрой глаза, принцесса.

Серенити закрыла их, но следом широко распахнула один глаз, когда сказала:

– И сделай его хорошим.