Шерри Томас - Незыблемые выси

Сколько я проспал?

– Мы среди холмов к западу от Луксора, по другую сторону Нила. И сейчас… – Она

замялась. – Уже за полдень.

– Что?! – воскликнул Тит. – Сколько же я проспал? Я давным-давно должен был уйти.

– Ты нуждался в отдыхе. Несколько часов роли не сыграют.

– Очень даже сыграют, – парировал он.

– Мне…мне надо выйти на минутку, – сказал Кашкари.

Он медленно поднялся и направился наружу, а Тит, произнося очищающие заклинания,

наоборот, прошагал вглубь пещеры, в соседнюю комнатку, где переоделся в чистые вещи,

которые они тоже прихватили с базы мятежников.

А вернувшись, попал в руки Фэрфакс. Она оправила ему тунику сзади, потом открыла

маленькую баночку и слегка смазала губы Тита бальзамом.

– Никогда не следишь за собой, – посетовала.

26

http://lady.webnice.ru

Шерри Томас «Незыблемые выси»

Ее прикосновение было нежным и теплым, а в голосе промелькнули то ли горькие, то ли

упрекающие нотки.

– Я научусь.

Она покачала головой:

– Скорее летом снег пойдет.

Тит взял ее за руку, и они вышли наружу. Пещера располагалась у вершины практически

лишенного растительности холма со скалистыми выступами, раскаленными палящим

полуденным солнцем. Местность вдали круто шла под уклон, коричневая голая земля по мере

приближения к Нилу – источнику жизненной силы Египта – превращалась в дивные зеленые

луга. На другом берегу реки раскинулся Луксор, сочетающий в своем облике древние руины и

современные кирпичные здания, которые почти сливались с пустыней позади них. А шагах в

двадцати от пещеры на голой скале, опустив голову на руки, сидел Кашкари.

Тита вдруг осенило.

– Думаешь, ему приснилась моя гибель? – спросил он шепотом.

Фэрфакс сжала его ладонь:

– Лучше бы нет.

Когда речь шла лишь о видении принцессы Ариадны, отрицание давалось Титу куда

проще. Но если и Кашкари все подтвердит, станет трудно притворяться, будто можно избежать

предначертанной судьбы.

Поднявшись, Кашкари направился к ним.

– Навестишь моего учителя в Париже, если получится?

– И так собирался. А ты отдохнешь хоть немного? Ты очень долго не спала.

Фэрфакс кивнула.

Едва Кашкари приблизился, Тит спросил напрямую:

– Ты видел какой-то вещий сон, о котором мне следует узнать, пока я не ушел?

Что-то промелькнуло на лице Кашкари, но ответил он мягко и спокойно:

– Если такое случится, я расскажу. А пока, да пребудет с тобой Фортуна.

Они пожали друг другу руки. Тит заключил Фэрфакс в объятия. Потом глубоко вдохнул и

совершил скачок.

* * *

Иоланта уставилась на пустое место, где он только что стоял.

Каждое прощание могло стать последним.

– Он тебя любит, – тихо произнес Кашкари. – Так любит, что это выше моего понимания.

Она обернулась:

– Спасибо… неловко признавать, но я понятия не имею, о чем ты.

Он слегка улыбнулся и вновь стал похож на себя прежнего:

– О том, что ты для него все. Глядя на тебя, он видит ту, с которой пойдет в огонь и воду,

ту, что без раздумий отправится за ним в бездну.

А вот их с Амарой не связывала совместная борьба. Как бы Кашкари ее ни любил, он все

равно оставался лишь зрителем, наблюдающим за всем со стороны.

– Нам с Титом повезло друг с другом, – сказала Иоланта.

И она безумно по нему скучала.

Не в смысле его отсутствия – правитель Державы постоянно куда-то отлучался по делам,

– но топор расставания завис над ними с самой первой встречи. И именно этот страх никак не

получалось побороть, особенно теперь, когда они с каждым днем все ближе подходили к

моменту истины.

Сумеет ли она спасти Тита? Или лишь докажет, сколь высокомерна была, поддаваясь

самообману? А если не сумеет…

– Может, передохнешь? – предложил Кашкари – Вид у тебя усталый.

27

http://lady.webnice.ru

Шерри Томас «Незыблемые выси»

Иоланта предпочла бы отправиться в Каир немедленно, но она обещала Титу отдохнуть,

да и, если честно, уже с ног валилась от усталости.

– Не давай мне долго спать.

– Будем в Каире еще до заката, – заверил Кашкари.

«Нет, – промелькнула мысль, – не стал он прежним». Она знала прежнего Кашкари,

знала его решимость, смелость, все его тайные чаяния и душевные муки. Все это осталось, но

добавилось еще что-то. И это его… печалило. Он тщательно скрывал свое состояние, прятал

чувства, пока в страхе не проснулся в пещере.

Что же ему приснилось?

К счастью, сама Иоланта, снов не видела, но когда проснулась, голова ломилась от долгие

годы подавляемых воспоминаний.

Она вспомнила, как еще малышкой вдыхала едва уловимый аромат нарциссов и ощущала

тепло материнского тела, удовлетворенно засыпая в баюкающих ее объятиях.

Вспомнила, как, едва научившись ходить, гладила пальчиками шикарный бархатный плащ

невероятно красивой женщины – ее матери. Ее мамы .

Вспомнила себя маленькой девочкой, которая хотела, чтобы этот единственный за два

года день, который она могла провести со своей удивительной мамой, не заканчивался никогда в

жизни, чтобы стрелки на часах замерли за минуту до полуночи и больше не двигались.

Вспомнила, как, будучи уже чуть постарше, с изумлением узнала, что ее отец самый

настоящий герой Январского восстания. А два года спустя они с матерью горько оплакивали

внезапную кончину барона Уинтервейла.

Это был последний благоприятный год перед началом злоключений учителя Хейвуда.

Перед тем, как Иола стала умолять мать помочь человеку, который заботился о ней и которого

она любила, как родного отца. Перед тем, как в ответ услышала слова, заморозившие кровь в ее

жилах: « Он просто средство, дорогая. Не стоит за него переживать ». Именно тогда Иоланте

пришлось понять и принять, что человек, посвятивший жизнь ее матери, ничего для той не

значит. Он был лишь винтиком в механизме, построенном ею, чтобы защитить себя и свою дочь.1

Иола никогда не смогла бы снова любить мать столь же отчаянно и искренне, как в старые

добрые времена. Их отношения все накалялись. Леди Калисту совсем не радовала дочь, которая

уже не боготворит ее и не слушается. Иоланта же становилась все более вспыльчивой и

недоверчивой.

Последняя их встреча превратилась в настоящее сражение. Учитель Хейвуд как раз

лишился места в академии за то, что брал с учащихся взятки в обмен за хорошие оценки, и был

вынужден занять должность учителя в одной из отдаленных деревушек Державы.

Иоланта пришла в ярость, но, вспомнив о своей двойной жизни, излила эту ярость на леди

Калисту. Когда та явилась к ней через пару минут после полуночи, Иола разразилась криком и