Шерри Томас - Незыблемые выси

казались натянутыми: она обычно была очень немногословной и никогда не смотрела мне в

глаза.

Не стоит и говорить, что мои вечерние беседы с той, кого я любил, также стали

сдержанными и неловкими. Я просто не мог притворяться, будто между нами все по-прежнему.

Через три недели я заявил, что она должна встретиться со мной лицом к лицу до истечения

следующего месяца. Мы долго спорили и наконец договорились увидеться через полгода.

За неделю до нашего свидания я заметил ее в другом конце столовой. Она болтала с

группой ткачей ковров так непринужденно, словно ничто в мире ее не заботило. Я уставился на

нее. Она подняла на меня взгляд и улыбнулась – по-дружески, но без намека на узнавание.

А в следующее мгновение Амара взяла меня за руку и поволокла на улицу. Мы чуть не

подрались, пока она меня тянула, а я пытался вернуться к девушке, без которой страдал

месяцами.

160

http://lady.webnice.ru

Шерри Томас «Незыблемые выси»

– Это моя кузина Шулини, – прошептала Амара мне на ухо. – Ты никогда с ней не

встречался, как и она с тобой. Я приняла ее облик, когда приезжала к вам на базу.

Я был настолько потрясен, что потерял дар речи – многоликие столь редки в реальной

жизни, что такая возможность мне даже в голову не приходила. Амара объяснила, что, покидая

родную базу, частенько принимала облик Шулини, потому как люди постоянно таращились на ее

лицо. Однако ей пришлось прекратить, поскольку она стала слишком взрослой, чтобы

преображаться по желанию, во всяком случае, без риска навсегда остаться с чужим лицом.

Я разозлился. К тому времени мы были знакомы десять месяцев. Она могла объяснить мне

все в любой момент. А вместо этого позволила томиться от беспокойства. Амара сказала, что

боялась потерять меня, ведь я никогда не выказывал к ней ни малейшего интереса.

– И что теперь? Ты все равно меня потеряла, – ответил я ей и умчался прочь.

Несколько дней я показывал Шулини базу. Она была милой девушкой, но между нами не

проскакивало ни малейшей искорки, что приводило меня в еще большую ярость. Амару я

полностью игнорировал.

Однако она не сдалась и добилась, чтобы нас двоих назначили в ночной патруль. В

темноте, когда я не мог видеть ее лица, а слышал лишь голос… Вот почему она так мало

разговаривала со мной с тех пор, как я приехал – голос-то остался прежним. А я любил его,

любил звук ее смеха, четкость гласных и особенно то, как она временами тихонько напевала себе

под нос.

С тех пор началось наше примирение. Далеко не сразу я полюбил ее лицо – каждый раз,

как видел его, я вздрагивал, особенно если мы какое-то время сидели бок о бок, беседуя и не

глядя друг на друга. Позже Амара шутила, мол, захотела выйти за меня замуж, потому что я был

единственным мужчиной, который предпочитал находиться рядом с ней в темноте.

[Снова улыбается.]

Так что вот такая она, наша история.

Интервьюер: Как долго вы были вместе после примирения?

В. Кашкари: Три года и одиннадцать месяцев.

Интервьюер: Слишком короткий срок.

В. Кашкари: Все лучшие годы коротки, как и все счастливые жизни.

Из книги «Устная история. Последнее Великое Восстание»

8. Принц Тит VII:

Утром в день государственных похорон мне сообщили, что атланты передали нам мисс

Арамию Тиберий. После обеда я приказал привести ее ко мне вместе с Алектом и леди Калистой.

За короткое время, прошедшее с низвержения Лиходея, Алект превратился в старика:

плечи его ссутулились, на лице застыло выражение вечного замешательства. Леди Калиста,

похоже, утратила все свое изящество, за кое ею восхищались – передо мной в реверансе присела

дерганая женщина. Арамия же казалась до ужаса испуганной.

Сначала я обратился к ней:

– Вижу, вы целы и невредимы, мисс Тиберий.

Ей хватило ума промолчать.

– Ваше высочество, почему мне не позволили присутствовать на похоронах дочери? –

вмешалась леди Калиста. – И почему, в самом деле, вы ни словом не упомянули меня в докладе о

том, как был повержен Лиходей? Моя дочь была великой героиней своего поколения. И вы

заставили народ поверить, будто ее родители – те голодранцы из Консерватории?

Я не сводил с нее глаз, пока она не занервничала, после чего вновь присела в реверансе.

– Приношу извинения за эту вспышку. Пожалуйста, простите меня, сир.

– Мисс Сибурн не была вашей дочерью, – сообщил я ей.

– Возможно, я не вырастила ее, но дала ей жизнь. Моя кровь течет в ее жилах, а также

кровь барона Уинтервейла, величайшего героя моего поколения.

161

http://lady.webnice.ru

Шерри Томас «Незыблемые выси»

– Барон Уинтервейл предал мою мать.

– Нет, этого не может быть.

– Поинтересуйтесь у его вдовы, если она снизойдет до встречи с вами. Что же до вашего

родства с одним из храбрейших магов, которого когда-либо знал этот мир…

Для анализа крови все уже было готово. Я поднял мензурку:

– Sanguis densior aqua.

Прозрачная жидкость стала желеобразной и слегка помутнела.

– Мне нужно по капле крови от вас и мисс Тиберий.

Они заколебались. Мисс Тиберий уколола палец первой и выдавила каплю крови. Та

упала в желеобразную массу, как галька в воду, достигнув дна мензурки с отчетливым стуком.

Наконец и леди Калиста повиновалась.

Я покачал мензурку в воздухе.

– Если вы не состоите в родстве, реакции не будет.

Капли крови, точно два крошечных шарика, перекатывались по дну. А затем их, подобно

магнитам, повлекло друг к другу, пока они не соединились в единый овал.

– Я бы сказал, весьма близкое родство.

– Это… этого не может быть. Наверное, чистое совпадение, и мы дальние родственницы.

Не сказав ни слова, я проделал еще один анализ, на сей раз использовав собственную

кровь и кровь Алекта. Две наших капли также потянулись друг к другу, но вместо того, чтобы

слиться, образовали нечто вроде гантели.

– Он мой двоюродный дед. А ваше родство гораздо ближе, чем наше.

– Нет, – промямлила леди Калиста. – Нет.

И рухнула в кресло.

Мисс Тиберий стояла совершенно неподвижно, не сводя глаз с матери, женщины, ради

любви которой пошла на измену.

Я мог сто раз повторить ей, что не стоит и пытаться добиться одобрения леди Калисты: та

смотрела свысока на всех, кто ее любил. Лишь барон Уинтервейл заслужил ее преданность –

человек, думавший только о себе и бравший желаемое, ничего не отдавая взамен.

Ранее я собирался настаивать на особо суровом наказании для мисс Тиберий. Но теперь

понимал: нет кары страшнее равнодушия – в действительности даже отвращение – матери,