Владимир Бутромеев - Мир в картинках. Никколо Макиавелли. Государь

Многим может показаться непонятным, каким образом правители, после бесчисленных предательств и жестокостей, могут долгое время не только безопасно жить в своем отечестве, но и защищаться от врагов и добиваться того, что их сограждане никогда против них не восстают, между тем как другие правители не умеют при помощи жестокости сохранить мир в своем государстве не только в сомнительную пору войны, но и в мирное время.

Я полагаю, что это зависит от того, что и сама жестокость может быть хорошо или дурно направлена. Хорошо направленными жестокостями (если, говоря о них, можно употреблять слово «хорошо») я назову такие, к каким прибегают в случае необходимости для укрепления своей власти. Однажды укрепив свою власть, правители не настаивают на жестких мерах, но заменяют их мерами возможно полезными для подданных. Дурно же направленная жестокость – та, которая, не будучи особенно ощутима сначала, с течением времени не только не уменьшается, но даже увеличивается.

Герцог Ричард Глостерский (впоследствии король Англии Ричард III), чтобы занять престол, приказал убить своих малолетних племянников, имевших больше прав на королевскую корону.

При неправом захвате власти всякий узурпатор должен решиться произвести все необходимые для него жестокости за один раз, чтобы не иметь в необходимости возвращаться к ним беспрестанно, и обеспечить за собой власть, не прибегая к ним постоянно, а привязав к себе подданных своими благодеяниями.

Поступающий иначе или из боязни, или из неумения и дурно направленной воли будет вынужден постоянно проливать кровь и никогда не будет господствовать над подданными, так как они при беспрестанных и новых несправедливостях не окажут ему доверия. Все необходимые жестокости должны быть произведены сразу, для того чтобы они были перенесены с меньшим раздражением: благодеяния же должно делать мало-помалу, для того чтобы подданные имели больше времени для их благодарной оценки.

Рассмотрим теперь случай, когда частный человек достигает верховной власти не бесчестным захватом или не при помощи жестокого насилия, но становится правителем страны с согласия своих сограждан. Такую власть я назову властью гражданской. Для достижения ее обыкновенно бывает необходимо не столько счастье или личная доблесть, сколько успешно употребленная хитрость.

Султан Османской империи Мехмед II отличался воинской доблестью, жестокостью и коварством. Он завоевал Константинополь и Балканский полуостров, при нем Турция стала великой империей, но умер он, отравленный по приказу своего родного сына.

Замечу, что достигнуть такой власти можно или при помощи народа, или при помощи важнейших граждан – обыкновенно в каждом государстве существуют два разнообразных направления: народ стремится к тому, чтобы не быть теснимым знатными гражданами и уменьшить их власть, аристократия же стремится захватить ее как можно крепче и усилить угнетение народа.

Результатом этих двух различных стремлений обыкновенно бывает то, что в государстве преобладает или верховная власть, или свобода, или анархия. При этом верховная власть может быть вручена государю или народом, или аристократией, смотря по тому, которая из этих партий воспользуется случаем для ее получения.

Когда аристократы замечают, что они не в состоянии противодействовать народу, то обыкновенно начинают усиливать репутацию кого-нибудь одного из своей среды для того, чтобы, избрав его государем, продолжить, под его прикрытием, удовлетворять свои интересы. Народ же обыкновенно избирает одного и облекает его властью, для того чтобы он составлял его защиту против аристократии, противодействие которой народ сознает себе не под силу.

Лица, достигшие власти при помощи аристократии, удерживают ее за собою с большим трудом, нежели получившие ее из рук народа. Обыкновенно они бывают вынуждены действовать в среде людей, из которых многие считают себя с ними равными, так что они не могут ни владычествовать, ни распоряжаться так, как бы им хотелось.

Папа римский Александр VI (Родриго Борджиа) и его сын Цезарь Борджиа стали символами беспринципности в политике и прославились необычайным коварством и подлостью. Макиавелли представил их в своем трактате образцовыми правителями.

Тот же, кто получает власть из рук народа, обыкновенно становится самостоятельным. Он ни с кем не делит власть и не встречает кругом себя никого или почти никого, кто не был бы привычен к повиновению. Кроме того, удовлетворить аристократов так, чтобы не сделать несправедливости и не возвеличить одних и унизить других, бывает очень трудно.

Совершенно не то с народом: цель его гораздо достижимее, так как он мечтает обыкновенно не об угнетении – к чему стремится аристократия, – но только желает не быть угнетенным. Заметим еще, что для правителя несравненно труднее утвердиться, если к нему враждебен народ, чем тогда, когда противник его только аристократы: народ многочисленен, аристократов же немного.

Самое худшее, чего может ждать государь от народа, состоит в том, что он от него отложится, между тем как враги аристократы не только могут оставить его, но и начать действовать против него, так как, обладая большею против народа степенью знания и ловкости, они всегда сумеют приготовить себе средства к спасению и выиграть расположение той партии, которая, по их соображению, останется победителем.

Образ действий правителя по отношению к аристократам должен быть разным, исходя из того, связывают ли они свои интересы с интересами государя или нет.

Король Франции Франциск I, попав в плен к испанскому королю Карлу V, клятвенно пообещал за свое освобождение уступить ему Бургундию. Но, оказавшись на свободе, нашел с помощью Папы римского формальную отговорку и не стал исполнять обещанного.

Тех аристократов, которые связывают свои интересы с интересами государя и не грабительствуют, нужно любить и осыпать почестями. Действующих же иначе тоже нужно различать, смотря по тому, что служит для них исходною точкою их образа действий.

Действуют ли они так по малодушию или по ограниченности, – тогда можно пользоваться их услугами и теми из советов, которые не лишены здравого смысла, так как при успехе правителя они же первые будут его прославлять, а при неудаче – их не стоит опасаться; когда же их образ действий зависит от честолюбия и действуют они так с умыслом, и так как это служит для правительства доказательством, что они свои личные интересы предпочитают его интересам, то их надобно опасаться, и действовать против них, как против открытых врагов, ибо они всегда в минуту опасности помогают гибели государя.