Кериен Коул - Вэндал

Я хихикаю:

– Нет.

– Тогда не прекращай целовать меня.

Мы проводим все утро на причале, целуясь и лишь иногда останавливаясь, чтобы он сыграл для меня несколько песен, а потом снова начал целовать. Один раз, начав целовать его, я почувствовала, что не могу остановиться, словно он мой якорь, удерживающий меня от воспоминаний о Нике, депрессии и суицидных мыслей. Может, если я буду держаться за него достаточно долго, все будет хорошо.

– Я собираюсь прокатиться, – вдруг резко говорит он, хватая гитару и вставая. – Я ненадолго.

– Ладно, – я немножко в шоке от того, что он хочет уйти, и задаюсь вопросом, что я сделала не так. – Могу я пойти с тобой? – предлагаю, стоя в дверях спальни и наблюдая за тем, как он убирает инструмент в чехол, а затем в шкаф.

– Я как бы хочу побыть один.

Ауч.

– Ох…

– Ты умеешь готовить?

– Готовить? – повторяю я.

Он собирает волосы в конский хвост, с помощью резинки.

– Да, например, сможешь приготовить ужин?

– Думаю, да.

Он треплет мои волосы, будто бы я какая-нибудь собачка или ребенок.

– Отлично. Я вернусь примерно через два часа и хотел бы, чтобы к этому времени ужин был готов. Мне хотелось бы, чтобы так было часто и включалось в нашу договоренность, так что, если тебе нужны кулинарные книги или продукты, дай мне знать, и я все куплю.

– Хорошо, можешь купить мне зарядку для телефона?

– Конечно, все, что тебе нужно, только скажи. – Он делает ещё несколько шагов к двери в гараж, но затем поворачивается обратно. – Кстати, то, что я раздаю тебе указания – это лишь для того, чтобы ты не вернулась в прежнюю колею. К депрессии. А не из-за того, что я мудак.

– Да, понимаю.

– И я очень рад, что ты заинтересована в том, чтобы изучить отношения доминанта и сабмиссива. Для меня это много значит. Знаю, что мы мало говорили обо всем этом, и это моя вина. Просто хочу, чтобы ты была осторожна с тем, что читаешь в интернете. Как я уже говорил, у каждого свои причины вовлечения в подобные отношения, и я их не сужу, пока сам не участвую, но многое, что ты видишь и читаешь, может быть… – он поднимает глаза, будто подбирая правильные слова. – …пугающе, за неимением лучших слов. Я не хочу, чтобы ты была шокирована, думая, что я собираюсь подвесить тебя на стропилах на несколько дней или буду делить с другими мужчинами.

Мой желудок сжимается:

– Постой, что?

– Нет, нет. Я этим не занимаюсь. Расслабься. Я больше по подчинению, поклонению, ограничению, порке, эмоциональным пределам и близости, власти, контролю оргазма, доверию… – с такой легкость перечисляет он. Он преодолевает расстояние между нами и кладет руку на мою шею под моими волосами. Тепло его пальцев успокаивает меня и облегчает мои страхи.

– Я хочу исследовать это вместе и решить, что именно нам подходит. Если ты читала о чем-то, что хочешь попробовать, скажи мне. Или, если ты читала про что-то, что для тебя ни в коем случае, блядь, недопустимо, составь список этих вещей. Как тебе?

Кивнув, я пытаюсь восстановить свой голос.

– Да, я думаю, это было бы хорошо.

Он нежно сжимает мою шею.

– Пожалуй, я хотел бы убедиться, что ты останешься здесь на какое-то время, прежде чем мы обо всем нормально поговорим. У нас не все, как у нормальных людей, правда?

Издав смешок, я соглашаюсь:

– Да, но я понимаю. Вся эта ситуация немного нестандартна.

– Не жалеешь, что приехала сюда? – тень беспокойства окутывает его лицо, и становится все более очевидным, как это важно для него. Но почему? Он сто процентов не страдает из-за недостатка женщин, с его-то внешностью и сексуальными талантами. Что, черт возьми, ему нужно?

Я отвечаю не сразу, так как хочу, чтобы он попотел немного.

– Нет. Пока, нет, – наконец говорю я.

– Предупреждаю, детка. Моя цель состоит в том, чтобы убедиться, что ты никогда об этом не пожалеешь. Так что если ты собираешься бежать, то лучше прямо сейчас. – Он притягивает меня к себе, заставляя встать на цыпочки, чтобы поцеловать его, затем отпускает меня и уходит.

– Не забудь об ужине и не рассматривай мои вещи, – напоминает он мне. – И покорми одного слепого пушистика.

Я все еще стою в коридоре, когда его мотоцикл заводится, а после с ревом покидает подъездную дорогу к дому. Звук постепенно утихает, пока он съезжает вниз по горе. Первым желанием было пойти спать до тех пор, пока он не вернется, но затем маленькая светящаяся лампочка загорается у меня в голове. Это именно то, что я делала на протяжении нескольких месяцев: «посыпала» свою жизнь. Ждала возвращения Ника, которого никогда не случится. Ждала конца собственной жизни. Желала зла человеку, виновному в аварии. Но сначала я осмотрю дом. Я была в таком тумане, что не заметила, насколько это место великолепно и уникально. Он небольшой, но современный, с планировкой открытого типа, сводчатые потолки с открытыми необработанными деревянными балками, какие я видела в спальне, световые люки и окна от пола и до потолка в гостиной, столовой и в хозяйской спальне. Все чисто и на своем месте, что намекает на его одержимость контролем. Каждая комната выполнена в национальном американском декоре, о чем свидетельствуют волчьи статуи, индейская керамика, ловцы снов, настенная живопись, а также расположенный в центре гостиной над камином традиционный красочный головной убор. Уверена, что он не поддельный, и мне интересно, это семейная реликвия или он где-то его взял. На стене в фойе висит огромный гобелен с изображением индейской семьи на нем, настоящие перья свисают с углов рамы. Широкий диван и кресла из замши насыщенного шоколадно-коричневого цвета дополняются разбросанными бежевыми подушками. Белое, сделанное из густого искусственного меха, покрывало сложено вдоль спинки дивана. Жаль, что я не заметила его раньше, когда дремала на диване. Оно выглядит очень уютно.

На стене над его кроватью висит огромный эскиз волка, выполненный древесным углем, от которого полностью захватывает дух. Чувство покоя и комфорта окружает меня в этом доме, я бы хотела остаться здесь навсегда и никогда не возвращаться обратно в действительность.

Я открываю шкафчик комода у входной двери. Интересно, что там может быть? Внутри конверт с фотографиями, где он держит младенца на руках. Пока я листаю фотографии, ребенок становится все старше и постепенно превращается в маленькую девочку. У нее были его глаза, невероятно очаровательна, всегда улыбалась. Могу сказать, что она та самая маленькая девочка, которая заставляет вас хотеть ребенка. Я аккуратно кладу фотографии на место.

– Пошли, Стерлинг, – говорю я, направляясь на кухню вместе с ним у моих ног. –Посмотрим, что за ужин я смогу приготовить.

Глава 14

Вэндал