Селия Аарон - Синклер

— Змея, мисс Руссо? Разве мудро ставить под сомнение честь судьи, особенно, когда он рассматривает дело вашего отца?

— Мы не слепые, мистер Вайнмонт. Я видела вас в его комнате до предъявления официального обвинения.

Ее плечи были отведены назад, и на лице был написан вызов. Мой взгляд скользнул вниз к затвердевшим соскам. На ней не было лифчика. Пожалуй, она проводила спокойный день в своем доме, пока большой серый волк не пришел к ее порогу. Теперь, когда волк оказался внутри, мне хотелось проглотить ее.

— Вы и мою честь ставите под сомнение? — ухмыльнулся я.

— Что вы знаете о чести? — бросила она мне в лицо так резко, что кровь застучала у меня в висках. Если бы я ударил ее, заткнулась бы она или ударила в ответ? Я надеялся на последнее.

— Очевидно, больше, чем семья Руссо, — я осмотрел комнату. Наброски и картины висели в ряд на дальней стене возле высоких узких окон, выходящих на задний двор. Помощник прошел к ним и сорвал одну.

— Нет, — мой голос прозвучал тихо, но полицейский посмотрел на меня, казалось, содрогнувшись, и положил ее на стоящий рядом стол. Он не тронул больше ни одну из них.

— Вы не можете сделать этого, — мистер Руссо потряс головой и наклонился к Стелле. Он походил на паразита, высасывающего ее жизнь.

— Все сделано, — я еще раз посмотрел на Стеллу долгим, оценивающим взглядом. Ее рыжие волосы спадали волнами по плечам. Мне хотелось пометить ее алебастровую кожу своими зубами.

— Я сказал, хватит на нее смотреть, — молодой парень выступил вперед.

— Дилан, не надо, — предупреждение зазвучало в ее голосе. Она была умна. Еще один шаг — и я уложу Дилана на лопатки.

— А ты кто? — я прошел мимо Дилана и стал изучать самый ближайший ко мне набросок. Я уже знал, кто он, но из вежливости решил спросить. Мать всегда хотела, чтобы я был вежливым, хотя не с такими отбросами, как Руссо. Никто из них не имел для меня значения, даже Стелла. Мы принадлежали к разным видам.

— Дилан Деверо, приемный сын Леона.

Наброском оказался нож, чья гладкая поверхность почти блестела на бумаге. Рукоять выполнена в темно-коричневых оттенках красного дерева, и я улыбнулся лужице крови, которая собралась под ним, некоторые капли алели пятнами на лезвии.

— Думаю, мы здесь закончили, — шериф Вуд подозвал своих помощников, которые уносили коробки с документами в машины. Они опустошили все ящики стола мистера Руссо и, очевидно, взяли другие бумаги, которые нашли в доме.

— Сколько ты хочешь за эту картину? — я повернулся и уставился Стелле в глаза — до сих пор обворожительные и полные ненависти.

Это было только началом. Ее ненависть станет фундаментом для других эмоций, которые превратятся в глухой шепот по сравнению с ее желанием уничтожить меня. Мне нужно было испробовать ее ярость, почувствовать ее вкус у себя на языке.

— Она не продается, — ее слова были лишены эмоций, но я увидел быстрый трепет венки на ее шее. Ее сердце бешено стучало.

Я стрельнул взглядом в ее отца.

— Не будьте глупцами. Продается все, правильно, мистер Руссо?

— Убирайтесь отсюда, — со злостью бросил он.

— Пока ваше фальшивое презрение продолжает забавлять, боюсь, присяжные не поверят вам так, как это делает ваша дочь. Так какова цена? — я удерживал взгляд на Стелле. Я хотел, чтобы она сдалась, хоть и знал, что этого не будет.

— Я лучше сожгу ее, чем продам вам, — ее голос прозвучал подобно низкому рычанию, когда последние представители закона покинули дом.

Ее ненависть была волной жара в холодный день. Я хотел отнимать ее тепло, каплю за каплей, пока не доберусь до центра. Но, добравшись до него, я истреблю ее огонь, или буду подпитывать его, пока ярость этого пламени не выйдет из-под контроля?

У меня не было ответа. Но я знал, что хотел, чтобы она оказалась подо мной, чтобы мои руки бродили по ее телу, а ее кровь ощущалась у меня на языке.

— Советник? — Шериф Вуд прислонился к двери, забавляясь с ремешком, который удерживал его пистолет в кобуре, расстегивая и застегивая его, снова и снова.

Стелла смотрела на меня, пока я проходил мимо нее.

— Может, мы сможем продолжить наши переговоры во время следующего моего визита.

— Вы уже забрали все, что хотели, — голос ее отца оцарапал мой слух, словно когтями.

Повернувшись на пятках, я окинул взором Стеллу сверху донизу. Линию ее ног, ширину бедер, узкую талию, высокую, округлую грудь. Она неловко переминалась с ноги на ногу под моим испытующим взглядом.

Я выдержал ее вызов.

— Это мне решать, когда я заберу все, что хочу.

ГЛАВА 4

Я лежал в своей постели и изучал фото Стеллы. Ее образ уже вьелся в мою память, и не было надобности разглядывать снимок дольше. Но я смотрел.

Кто-то из моего офиса сфотографировал ее, пока я покидал зал суда после заседания. На солнце ее волосы приобрели еще более живой рыжий оттенок. Хотя глаза были наполнены грустью. Я хотел увидеть, как они блестят от слез.

Мой член дернулся от желания причинить ей боль. Станет ли она умолять? Огонь в ее глазах говорил мне, что нет. Скорее всего, он скажет мне разжечь его больше, толкнуть ее на грань. Ее взгляды в мою сторону — во время последнего обыска, и до этого, и самый первый, когда она открыто бросила мне вызов. Блядь.

Она жаждала разорвать меня. Мне хотелось, чтобы она сопротивлялась, пока не сдастся, не сломается и не примет поражение. Я испробую каждую слезу, каждый крик боли, и, в итоге, каждый крик удовольствия.

Жесткость, которую я видел в ней, заставила меня застонать, и мои бедра дернулись вверх. Я скользнул рукой по члену, пялясь на фотографию. Ее изящная шея идеально подойдет моим рукам. Выронив снимок, я закрыл глаза, представляя ее бледное тело, шрамы на запястьях, ощущение ее мягкой кожи. Я хотел подчинить ее своей воле, заставить упасть на колени и использовать — с ее желанием мести в глазах, но с моим членом во рту.

Я сбросил с себя простыни. Ее рот окутывал меня, гладкий язык скользил по моему стволу. Я связал Стелле руки за спиной, а ее попка уже носила красные отметины от моей руки и ремня.

Облизывая губы, я представил ее вкус на них, пока она отсасывала мне, и ее взгляд неотрывно следил за мной. Я намотал волосы Стеллы на кулак и притянул ближе, пока мой член не оказался похоронен глубоко в ее горле. Ее глаза наполнились влагой, и я знал, что она не могла дышать. Я и не хотел, чтобы она дышала. Ее жизнь была в моих руках, и я мог убить ее, не раздумывая ни секунды.

И все же зеленые зрачки горели ненавистью, и она попыталась отбиться от меня. Я не позволил ей, пока ее глаза не начали расширяться, а ресницы трепетать. Я вытащил свой член из ее рта, и она резко набрала воздух. Мне нужно было оказаться в ней, так что я бросил ее на кровать. Стелла вскрикнула от боли в руках, связанных у нее за спиной, и я испил этот сладкий звук. Раздвинул ее ноги и вошел без предупреждения. Я брал то, что хотел. Ее глаза распахнулись от неожиданности и этой восхитительной вспышки агонии.