Людмила Рогочая - Кубанский шлях (СИ)

Вдруг Степан заметил в окне глинобитного домика турка, почти мальчишку, в руках которого было ружьё, направленное прямо на генерал-аншефа. Помогла быстрота, выработанная многими часами упражнений. Степан метнул кинжал прямо турку в лицо и разнёс ему челюсть. Тут же нашлись солдаты, которые выволокли врага из строения и под возгласы одобрения быстро разделались с ним. Один из них вытащил из трупа кинжал и с уважением передал его хозяину.

Это событие не укрылось от взора Суворова.

- Кто тот смельчак, что спас мне жизнь!? - воскликнул он.

Товарищи вытолкнули смущённого Степана вперёд. Суворов спешился и подошёл к нему.

- Как зовут тебя? - спросил он.

- Степан Безруков, - растеряно полепетал тот.

- Громче! - приказал Суворов.

- Степан Безруков! - возвысил голос казак.

- Откуда ты, Степан Безруков?

- Из Кубани, станица Закурганная.

- Благодарю тебя, кубанский казак Степан Безруков, за меткий глаз и смекалку, - полководец обнял его и по-русски троекратно поцеловал. Потом подозвал одного офицера из свиты и о чём-то тихо спросил его. Тот отрицательно покачал головой.

Суворов повернулся к Степану и проговорил:

- К сожалению, нет у меня с собой медалей и других наград, Степан, они будут позже, возьми на память хотя бы это, - он снял с руки и протянул избавителю перстень.

Степан не ожидал такого внимания к себе и ошеломлённый стоял, не двигаясь.

- Что ж ты стоишь, чудак?

- Бери, бери!

-Благодари Его Светлость, казак, - послышались подсказки соратников со всех сторон.

Степан принял дар и низко, по-крестьянски, поклонился полководцу:

- Благодарствую, Ваша Светлость.

Согласно заранее данному Суворовым обещанию, город был предоставлен во власть солдатам с формулировкой - "на разграбление". Многие воспользовались этим правом и уже отправились на промысел. Вместе с тем Суворов принял меры и для обеспечения порядка: комендант Кутузов в важнейших местах расставил караулы, по улицам ходили вооружённые отряды, которые препятствовали жестокому обращению с местным населением при грабежах.

Из закурганцев Степан встретил только Ерофея Брыля и позвал с собой искать остальных станичников.

- Ни, я пиду с казакамы, грабыть. Ты чув, що казав Суворов, - отказался Ерофей.

Степан не нашёл ни Фрола, ни Михаила среди ликующих солдат, а ему так хотелось убедиться, что они живы, поделиться радостью от разговора с великим полководцем.

Один из солдат посоветовал сходить в госпиталь, который начали развёртывать на самом крупном постоялом дворе. В него свозили всех раненых: офицеров, солдат, казаков.

Госпиталь он нашёл быстро, в самом центре крепости. На входе стояло несколько вооружённых мушкетёров и не пропускали посторонних.

- Братцы, пустите, - взмолился Степан, - мне бы узнать о станичниках.

- Пока нельзя, - мотнул головой один из них.

- Ты и не узнаешь ничего, казак. Вишь, ещё порядка нету, - пояснил другой, - приходи завтра.

А Ерофей Брыль с группой казаков рыскал по домам в поисках добычи. Вернулся в лагерь вечером весьма довольный. Сгрузив добро прямо на землю, он быстро рассовал его по потаённым местам и собрался повторить свой подвиг, слишком соблазнительным он ему показался. За один день стать богатым - это ли не счастье?! С ним рискнули идти на ночь глядя ещё несколько казаков.

Ворвавшись в очередной дом, они пригрозили женщинам оружием и стали рыться в сундуках, выбирая наиболее ценные вещи. Ерофею не хотелось делить добычу на всех, и он пошёл дальше по женской половине дома.

В одной из комнат он нашёл дрожащую от страха молодую турчанку, почти девочку. При виде его она пронзительно завизжала и забилась в угол, однако, под суровым взглядом казака, с саблей в руках, притихла.

Ерофей окинул взглядом комнату - ничего примечательного, лишь у ног турчанки лежал яркий ковёр. Брыль представил его на стене своей хаты и оттолкнул женщину в сторону. И только нагнулся, чтоб свернуть его, как получил чем-то тяжёлым по голове. На зов обитательницы комнаты прибежали ещё женщины и стали его бить, кусать, щипать. Одна из них, орудуя кинжалом как настоящий янычар, вонзила клинок Ерофею в самое сердце.

Когда в поисках товарища казаки заглянули сюда, они увидели растерзанного, окровавленного Брыля. Женщины, ослеплённые яростью, бросились и к ним. Мародёры решили с ними не связываться и поспешили от греха подальше.

Войскам потребовалось несколько дней, чтобы очистить город от трупов, которыми были заполнены рвы, земляные валы, улицы и большие площади Измаила. Не могло быть и речи о том, чтобы спасать раненых турок, почти все были безжалостно добиты. Отдельные пленные при виде этой жуткой бойни сами умирали от страха.

Тела убитых русских героев увозились за город и погребались по церковному обычаю. Дюжина полковых священников едва успевала отпевать их. Несколько мушкетёрских рот занимались земляными работами: копали ямы засыпали могилы, сбивали и ставили кресты.

Турецких же трупов было так много, что невозможно было их захоронить, и комендант отдал приказ бросать тела в Дунай. На эту работу были определены пленные. Но и при таком способе Измаил был очищен от трупов только через шесть дней.

Крайне неприятную задачу поставил Осип де Рибас запорожцам: разгребать кровавую кашу в реке с баркасов, "с берегов крюками оттаскивать на середину реки мёртвые тела, которые бы течением снесло вниз", хотя Дунай и так был забит трупами турок по всей своей ширине. Это осложняло казакам задачу: баркасам почти было невозможно выйти на воду, не заваленную трупами.

Степан Безруков каждый день ходил как на службу в госпиталь, и только на пятый день его пропустили. Военный фельдшер, с красными от бессонных ночей глазами, в ответ на его просьбу пройти к казаку Цыганову Фролу, долго листал уже затрёпанную тетрадь со списками раненых, и не найдя такой фамилии, отрицательно покачал головой.

- Как нет? Ищите лучше! - с болью в сердце и отчаяньем воскликнул Степан, - не может такого быть!

Он ещё надеялся на какой-нибудь счастливый случай и решил продолжать поиски в других местах. Есть же кто-нибудь, кто видел Фрола в бою, кто выходил с ним из боя....

-Да я уже два раза просмотрел, нет твоего Фрола Цыганова, - виновато проговорил лекарь.

-Тогда поищите Михаила Держихвоста.

И снова ожидание застыло на лице Степана.

- Есть! - со вздохом облегчения воскликнул фельдшер, - ранения в голову и голень, третья палата.

Михаил был в сознании, он лежал на койке с закрытыми глазами, а душой уносился в родную станицу, к своей семье, к нежной черноглазой Айше. На голове его белела повязка. Услышав шаги, он повернулся к двери и увидел улыбающегося Степана. Несмотря на раненую ногу, Михаил с трудом поднялся с постели ему навстречу.