Михаил Джавахишвили - Похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

Сел и опять полчаса кряхтел, обливался потом.

Телеграмма первая:

"Ливадия, Царям.

Папа мой миленький и мама. Кого послать на Капказ, покою вам нетути. А вот дорогой еписком Тобольский Алексий хоть куда Ему и место на Капказ. Пошлите его. Это я очинь жилаю. Он мине лас­кает. Понимает подвиг. Честь ему нужно оказать. Верный везде вер­ный. И на Капказе он будит нашим другом. Да, я! Григорий! Да!"

Телеграмма вторая:

"Миленька! Бесы напали на отца Ивана, Икону на него. А вы не слушайте. Хоша она и базарская, а все ровно святая Как принять и еще боле. А Восторгову награду на Капказ и Сибирь".

Обе телеграммы вручил Квачи для отправки и прибавил:

— Вишь, как капкасских ласкаю. Только Воронцов пакостник все люционерам, жидам да армяшкам тянит. Да, добирусь до него. А ты тилиграм не показывай никому, да ни болтай зря, а то мотри у мине.

Гришка погрозил Квачи пальцем. Тот еще раз поклялся в вернос­ти, похвалил Восторгова и Алексия, превознес обоих до небес и отправился к Сухомлинову и Кривошеину.

Елену Гришка не отпустил, сказал, что ее надо полечить.

На следующее утро Квачи первым делом заявился к Ганусу.

— У меня все готово. Вот письмо. Ваши условия?

Поторговались. Уговорились. Составили и подписали договор.

Квачи тут же взялся за телефон.

— Алло? Кто говорит?.. Его превосходительство? С вами говорит князь Квачантирадзе... Что вы сказали?.. Не знаете такого? Как же не знаете, если с вами вчера говорил обо мне по телефону наш свя­той отец! Вспомнили? У меня к вам письмо от святого отца... Да, да... Хорошо, сейчас же буду...

Через полчаса Квачи стоял в кабинете министра финансов возле карты империи и увлеченно говорил:

— Древняя империя Тамерлана, нынешний Туркестан, некогда процветала и кормила стомиллионный народ. Взгляните на эту бес­крайнюю пустыню. В ней уместятся пять Франций. Ее надо оросить, возделать, вспахать, превратить в цветущий сад и заселить нашими людьми. Что только здесь не растет! Превратим эти земли в цвету­щий край, освоим, обрусим и просветим. С их помощью за два-три года выправится наш торговый баланс. А что они принесут лет через десять — двадцать, это сейчас даже невозможно подсчитать!.. Но прежде всего пустыню надо оросить. Для этого необходимо четы­реста миллионов. У казны таких денег нету. А у нас есть, и мы хоть завтра готовы приступить к работе. Да, все уже готово, и доклад, и план, и проект договора...

Долго говорил Квачи и своим красноречием, подкрепленным Гришкиными каракулями, вроде бы убедил неглупого министра.

Выслушав Квачи, министр сказал:

— Мне ваше предложение по душе. Сегодня же изучу материа­лы и на послезавтра назначу заседание. В этом деле могут иметь влияние министр земледелия, а также военный министр. Если они не станут противиться...

— Не беспокойтесь, не станут! — прервал Квачи, уже держащий в руках все концы этого дела.

— И если будет на то воля государя... — осторожно добавил министр.

— Будет. Непременно будет! — бодро заверил Квачи.

— В таком случае вопрос можно считать почти решенным. Все­го наилучшего! Кланяйтесь нашему святому отцу, приложитесь за меня к руке и передайте, что его желание для нас закон.

— Сегодня же повидаю его и все передам. Да... — вскользь за­метил Квачи. — Вчера мы были в одном доме с нашим духовным отцом. Там оказался Витте. Он очень ластился к святому, но... можете не беспокоиться — я и Анастасия Прозорова приняли необходимые меры и укрепили ваши позиции.

— Весьма признателен, князь, весьма! Не забывайте, князь, ми­лости прошу в любое время в мой дом, всегда буду рад...

Он обеими руками пожал руку сыночку Силибистро и с улыб­ками, извинениями и благодарностями проводил до лестницы.

Сказ о запугивании святого и поношении врагов

С первого же дня знакомства с Распутиным Квачи стал прибе­гать к одному и тому же приему: время от времени показывал кого-нибудь на улице и, зловеще понизив голос, говорил:

— Этот человек следит за вами, святой отец, будьте осторож­ны.

Святой отец путался, еще крепче прижимался к Квачи, прямо-таки лип к нему, а Квачи успокаивал его, обнадеживал:

— Не беспокойтесь, отче святый, от моих натасканных ищеек ничто не ускользнет. Только нижайше прошу вас, никуда без моего ведома не ходить и с незнакомыми на улицах не общаться.

Если Григорию случалось проявить строптивость, за дело брал­ся Чипи Чипунтирадзе. Он прохаживался мимо распутинского до­ма, поглядывал на окна, словно выслеживал кого-то; Квачи же подво­дил старца к окну, показывал ему Чипунтирадзе и говорил:

— Вот этот человек выслеживает вас. Не извольте сегодня ни­куда отлучаться, иначе я не гарантирую вашу безопасность...

И святой, как дитя, слушался Квачи и жил по его указке.

Однажды Квачи нашептал Распутину в ухо:

— Дражайший учитель! Я поклялся тебе в верности и потому обязан предупредить: Илиодор, Гермоген и еще кое-кто из церков­ников задумали недоброе, хотят погубить тебя!.. — смел в кучу соб­ранные по сусекам сплетни и россказни, правду и кривду, и поднес.

Григорий взорвался:

— А, стервы! А, подлые! А, окаянные! А, гадина Илиодоришка! Я те дам! А ведь сам пригрел этих гадин, сам вывел в люди и ко двору привел. Сколько им подарков было дарено по моей милости. Дважды хотели сослать каналий в дальнюю пустынь, и оба раза я отговорил. Ох, неблагодарные! Из-за них даже со Столыпиным пов­здорил, в народе недовольство вызвал!

Затем сел и, изошед потом, накарябал:

"Царское село. Царю и царице.

Миленький папа и мама! Вот миленькие владыки как беса-то по­разили. Бунтовчиков помазанека Божьего покарали. Оно и правиль­но — теперича нужна их паласкать. Награду им. Только не сразу всем, а так одному, а опосля другому, а то собаки Гермоген и Илиодорка лаять будут. Да, нужно! Это пишу я, Григорий. Да! За подвиг надо ласкать! Да!"

Квачи понял: Гришка решил наградить послушных членов Си­нода и наказать непокорных.

— Эту "тилиграму" пошли сейчас же! Это первая, а будет еще тыща. Я их всех сгною в пустыни! Они у меня будут так голодать, что о собачине возмечтают и взмолятся! А ты, Аполончик, мотри в оба! Ходи к ним, разговоры заводи, разузнай все... Что ты сказал? Хочешь храм построить? А пять тыщщи будит? Ладно, завтра же и это дело покончим... Приготовься, завтра покажу тебе государя с го­сударыней... Аполончик, мечтал ли ты когда о таком счастье? Нет, конечно!.. Запомни и оцени, не окажись и ты неблагодарным, навроде того Илиодоркй, не то... Мотри у мене!

Квачи благоговейно приложился к его руке, а затем впустил по­сетителей.

И пошли объятия, лобзания, целование рук и преклонение ко­лен, хвала и величание, мольбы и слезы, вопли и пророчества, исце­ление душевнобольных красавиц и изгнание из оных блудных бе­сов...