Эдуард Еласов - Зайди ко мне, когда уснёшь (СИ)

Он подошёл к остановке. Народ толпился в ожидании. Подходящие автобусы распахивали двери, выпускали и впускали пассажиров и уносились дальше по маршруту.

"Что, интересно, сказал бы Саша Крылов? Как-то он проводит свои эксперименты"? -- думал Лёня, безучастно разглядывая лица прохожих, -- "Транс? Гипноз? Нет, это не для меня, неужели остаётся только проверенный способ -- водка"!

И тут появилась старуха. Мерзкая, морщинистая, с бородавками на лице, одетая в такие лохмотья, что любой другой бомж казался образцом элегантности. Наверное, она появилась из-за угла ларьков, потому что ранее её не было видно. Надо сказать, что павильоны на этом остановочном комплексе торговали сплошь цветами. Так завелось ещё с советских времён, центр города, близость учебных заведений породили стихийные уличные рынки цветов.

Старуха тоже была с цветами. Огромные маковые лепестки краснели из газетного свёртка, который она несла перед собой. Видимо, она их продавала, но в силу своего безобразного облика лишь отпугивала потенциальных покупателей. А с другой стороны, маковые цветы хоть и красивы сами по себе, но настолько специфичны в современном восприятии обывателя, что вряд ли бы кто-то отважился приобрести такой букет.

И почему старая в огромном скоплении людей глазами выбрала именно его? Как хищник, нацелившись на Лёню, она пошла напролом через толпу, более не обращая внимания на кого-либо. Тот тоже её заметил, так как не заметить её было просто невозможно, но, надеясь, что целью старой карги является не он, отвернулся. Думал, пронесёт нелёгкую. Не пронесло. Настойчивое дёрганье за рукав заставило его обернуться и в упор столкнуться с её безобразным морщинистым лицом. Она изо всех сил постаралась притянуть его ухо поближе к себе и скрипучим голосом сказала:

-- Сынок, цветочков не желаешь?

-- Нет, мамаша, не желаю.

Но старая ведьма не отступала. Она крепко вцепилась в рукав его куртки, так, что вырваться из её крючковатых пальцев уже не представлялось возможным. Он напряжено вытянул шею в поисках спасительного автобуса, чтобы скорее покинуть это место. Того, как назло, не было. А старуха продолжала висеть у него на руке и выпрашивать.

-- Возьми цветочки, касатик, дай бабушке на хлебушко.

Бурлящая толпа осторожно обтекала их, образовывая некий вакуум вокруг. А один маленький мальчик уже показывал в их сторону пальцем и громко спрашивал у своей мамы, почему у "дяди" такая страшная "бабушка". В конце концов, Лёне это надоело, и, чтобы избавиться от навязчивой торговки, полез в карман за деньгами.

-- Возьми, бабушка, -- он протянул первую попавшуюся купюру, -- а цветы можешь оставить себе.

-- Мне деньги не нужны, дай то, что у тебя лежит в этой коробке, -- наглость бабки не знала границ, и Лёня обоими руками вцепился в этюдник, висящий на плече.

-- Тебе нужно было на хлеб? Вот бери деньги и уходи подобру-поздорову.

-- Я передумала, мне нужно то, что лежит у тебя здесь, -- старуха явно была не в себе.

-- Там всего лишь рисунок.

-- Дай его!

-- Не дам. Он принадлежит не мне, -- Лёня начал медленно свирепеть. Пришлось встряхнуть нахалку так, что она едва удержалась за его куртку.

Видя, что дело принимает такой оборот, бабка неожиданно переменилась в лице и миролюбиво согласилась:

-- Ладно, не надо. Бери цветы просто так.

Лёня с опаской, но в то же время с облегчением, поскорее схватил букет и поторопился заскочить в очень кстати подошедший автобус.

-- Запомни, только не вздумай пить их росу! -- раздалось вслед, едва он зашёл на подножку, и другие пассажиры затянули его вглубь салона. Отъезжая от остановки, Лёня прильнул к стеклу, тщетно пытаясь на прощание разглядеть среди уличной толпы эту странную старуху. Впрочем, той уже нигде не было видно. Тут возле освободилось одно кресло, и он, протиснувшись к окну, уселся и наконец вздохнул с облегчением. Водрузив у себя на коленях этюдник и сложив сверху необычный букет, он некоторое время пытался вглядываться в огни, проносящиеся мимо за стеклом.

Огромные красно-чёрные цветы мерно раскачивались перед его лицом. Даже в сумерках салона они горели ярким пламенем. Лёня невольно переключил внимание на них. Надо отдать должное старухе, цветы были свежи и ухожены, в отличие от их неопрятной владелицы.

"Интересно, как же пахнут маки"? -- подумал Лёня, погрузил лицо в букет и затянулся полной грудью.

Глава 14. Не задавай глупых вопросов

.

Всё исчезло. Вечер с его огнями, люди. И даже салон автобуса растворился, как рафинад в горячем чае. Лёню накрыла яркая вспышка, словно светом локомотива, вылетевшего из темноты. Он зажмурился. Нарастающий шум в ушах нежданно оборвался, и наступила непривычная тишина.

Лёня открыл глаза и огляделся. Он сидел на лавочке в сквере Комсомольского проспекта, недалеко от центрального универмага. Это снова был прототип реального города. Те же плавающие очертания домов, неровная, зигзагообразная дорога, холодные цвета, мусор, носимый ветром. Вечно хмурое небо дополняло депрессивный лиловый пейзаж. Вместе с мусором по улицам, как обычно, разносились крики и вопли обитателей сего чудного места. Лёня не то что бы обрадовался, но был доволен тем, что снова мог очутиться тут. Видать, старуха являлась не обыкновенной попрошайкой. Не спроста она подошла к нему. Может, она отсюда, местная? Судя по мерзкой внешности, да. И какие свои грязные цели она преследовала, оставалось загадкой. Как бы то ни было, он находился здесь и собирался воспользоваться представившимся моментом в полной мере.

Судя по всему, он оказался вовсе недалеко от того места, где садился в автобус, а значит, и идти до дома Часовщика было сущим пустяком. Он встал с лавки и оценил ситуацию. Цветов, подаренных старухой, при нём уже не было, зато этюдник в целости-сохранности оставался с ним. Лёня сделал первый шаг в направлении перекрёстка, как тут же услышал окрик:

-- Эй, дядя! Осторожнее ступай! Ты мне чуть хвост не отдавил!

Лёня глянул под ноги и увидел огромную жирную крысу, которая сидела под лавкой и возмущённо хмурилась. Ну да, хмурилась как человек, выражая недовольство всем своим видом. В лапках она держала вскрытый пакет сухой лапши, которой, угощалась, пока её не потревожили. Человек, впрочем, опознал её по прежнему визиту, эта была та самая крыса, которая со своими приятелями вызывающе вела себя около сквера Миндовского.

-- А, крыса! Здорово, -- съехидничал Лёня, -- Как поживаешь?

-- Дразнишься?! Я не крыса...