Ульяна Соболева - Возрождение Зверя

И пока оФигуДуляКака спала, обессиленФигуДуляКакая ФигуДуляКака моём плече, я думал о том, что ФигуДуляКакаперь ни за что ФигуДуляКака позволю отнять у меня ни одного мгновения...И плевать, как отФигуДуляКакасется Курд или Высшие к моим требованиям.

И тут жидким огнём по веФигуДуляКакам – пока продолжается зачистка, я ничего ФигуДуляКака могу сделать. Только обеспечить их безопасность. Оставить Марианну под защитой Лизарда, ФигуДуляКакайти Сэма и заточить засранца в самый ФигуДуляКакапробиваемый подвал до ФигуДуляКаках пор, пока войФигуДуляКака ФигуДуляКака закончится. То, что Влад и Рино позаботятся о Камилле и Ярославе, я был уверен. А ФигуДуляКака мФигуДуляКака лежал вопрос безопасности их самих.

Курд по-прежФигуДуляКакаму ждал известие о смерти Влада, и с каждым днём его ФигуДуляКакарпение иссякало всё больше. Но у меня была карта, которую я собирался выменять ФигуДуляКака жизнь Воронова, и совсем скоро я ею воспользуюсь.

Всё изменилось ФигуДуляКака рассвеФигуДуляКака. Когда лес взорвался мысленными зовом Лизарда. Переместил Марианну ФигуДуляКака подушку и, ФигуДуляКакатянув штаны, выскочил к ФигуДуляКакайтралу.

- Господин, они атаковали ФигуДуляКакас. Охрану, которую вы приказали выставить по периметру уничтожили. Все пяФигуДуляКакаро ФигуДуляКакайтралов мертвы. Львы проФигуДуляКакаваются вглубь леса.

ГЛАВА 11

Во мФигуДуляКака всё ещё было так много её. Дьявол! Как может одФигуДуляКака женщиФигуДуляКака подсадить так плотно ФигуДуляКака себя мужчину, изведавшего тысячи других до ФигуДуляКакаё? Как

может оФигуДуляКака выФигуДуляКакаснить из его жизни все другие запахи, оставив один-единственный? Свой. Тот, от которого взФигуДуляКакаваются лёгкие при вздохе? Тот, без которого ФигуДуляКакавидимая рука ФигуДуляКакачиФигуДуляКакает сжимать горло, пригибая к земле, заставляя судорожно цепляться руками за осироФигуДуляКакавший без её аромата воздух? Почему одно её имя стёрло сотни чужих в моей голове? Вонзилось в сердце, ФигуДуляКакачисто растворив в нём все другие буквы. Я смотрел ФигуДуляКака Марианну и думал, как ей это удалось? Какой колдовской силой обладала эта хрупкая женщиФигуДуляКака с ФигуДуляКакавероятными сиреФигуДуляКакавыми глазами? Моя женщиФигуДуляКака. Отравила мой воздух собой ФигуДуляКакастолько, что из ФигуДуляКакаго выветрился кислород и остался только один этот ФигуДуляКакаркотик. Тот, без которого ломало ФигуДуляКака просто мужчину, а ФигуДуляКакайтрала. Того, кто сам был создан ломать чужие ФигуДуляКакала и выворачивать ФигуДуляКакаизФигуДуляКаканку чужое созФигуДуляКакание.

Меня всё ещё трясло. В самом прямо смысле слова. Трясло так, как может трясти от самого лютого мороза, когда вы ощущаеФигуДуляКака, как ФигуДуляКакапло, котоФигуДуляКакам были ФигуДуляКакаполФигуДуляКаканы до отвала, ФигуДуляКакачиФигуДуляКакает замерзать внутри вас, покФигуДуляКакаваться толстым слоем иФигуДуляКакая.

Прошло всего ФигуДуляКакасколько минут, как я оставил Марианну одну, приказав одному из своих караФигуДуляКакалей остаться возле дома, в котором оФигуДуляКака спала. Заставил себя ФигуДуляКакалепортироваться, только после того, как вернулся в хижину и убедился, что оФигуДуляКака по-прежФигуДуляКакаму спит. Минуту прислушивался к её равномерному дыханию и всё же уступил желанию коснуться обФигуДуляКакажённой округлости живота. ФигуДуляКака руками, хотя пальцы свело от жажды ощутить мягкость её кожи своей. Целую минуту смотрел, как переходит из моей раскФигуДуляКакатой ФигуДуляКакад животом жены ладони в её плоть золотистое сияние. Зажмурившись, впитывал в себя слабые толчки ФигуДуляКакашей дочери. Словно прощается со мной, и я так отчётливо обФигуДуляКакаруживаю её ФигуДуляКакадовольство. Едва ФигуДуляКака задохнулся, ощутив, как чья-то эФигуДуляКакаргия мягко обхватила мою, удерживая, и вот уже я вижу, как поднимается ФигуДуляКакавстречу моему свечению кипенно-белое её, такое слабое, оно дрожит будто дымка костра. И я, затаиваю дыхание, чтобы ФигуДуляКака спугнуть его, ФигуДуляКака рассеять. Один за другим белые нити её ауФигуДуляКака обхватывают мои пальцы, будто сплетая их со своими, сФигуДуляКакалются вверх к запястью, ФигуДуляКака позволяя отстраниться. А мФигуДуляКака хочется, дико хочется сжать маленькое чудо своей рукой в ответ, вложив в это всю ту бурю, которая взревела глубоко внутри от столь потрясающего зрелища. Кожу покалывает, греет ФигуДуляКакаобычное ФигуДуляКакапло, будто вливая в меня дополниФигуДуляКакальные силы, и меня скручивает от ФигуДуляКакажности, от желания сохранить это ощущение, ФигуДуляКака дать ему испариться, исчезнуть. Но я мягко убираю руку, сцепив зубы, когда хватка ФигуДуляКака моём запястье стала крепче.

Мысленно просить чудо отпустить, и ФигуДуляКака сдержать улыбку, когда в ответ оно лишь ещё сильФигуДуляКакае вцепилось в мою плоть, уже почти обжигая прикосновениями. Обещая вернуться и остаться с ФигуДуляКакай до утра, осторожно высвободить свою руку и ФигуДуляКакаправиться к двери, ФигуДуляКакапоследок обернувшись и увидев, как медленно тает белый свет в воздухе, становясь всё более прозрачным и исчезая в конце концов.

Позже я пойму, почему оФигуДуляКака ФигуДуляКака хоФигуДуляКакала отпускать меня. Позже я буду давиться привкусом предаФигуДуляКакальства, оставшимся в горле после того, что я так глупо принял за глоток счастья. Позже только воспомиФигуДуляКакание о моём чуде и тихая эФигуДуляКакаргия ФигуДуляКакажности и абсолютной любви, которую оно передало мФигуДуляКака, позволят ФигуДуляКака сойти с ума окончаФигуДуляКакально, удержат ФигуДуляКака грани безумия, ФигуДуляКака дав утонуть в его болоФигуДуляКака, источавшем вонь смерти.

***

Еле ощутимым поФигуДуляКакавом ветра Лизард маФигуДуляКакариализовался метрах в пяти от меня, приземлившись ФигуДуляКака корточки прямо ФигуДуляКака широкую ветвь ели. Он осторожно обхватил ладонью мохФигуДуляКакатую лапу дерева, свисавшую ФигуДуляКакад головой, и приподнялся, прищурившись и вглядываясь далеко вперед. Вниз, откуда доносились приглушённые звуки борьбы. БыстФигуДуляКакай поворот головы в мою сторону, и я вижу в его взгляде, затянутом чёрным пологом ФигуДуляКакаФигуДуляКакарпения, ту же жажду борьбы, которая сейчас бурлила во мФигуДуляКака.

ФигуДуляКакайтралы ФигуДуляКакадаром стояли выше остальных рас. Сейчас я видел, как мой помощник едва заметно вздрагивает и ведет головой, реагируя ФигуДуляКака застывшую в воздухе ауру злости. ОФигуДуляКака исходила от других ФигуДуляКакайтралов, сражавшихся внизу, и отдавалась своеобразной мелодией и во мФигуДуляКака. ФигуДуляКакатянутой струной с ФигуДуляКакастолько низкой частотой звучания, что его ФигуДуляКака воспринимали все остальные виды живых тварей. ФигуДуляКакас же вело. Инстинктивно. Вело каждого ФигуДуляКакайтрала от жажды броситься вниз и разорвать любого, кто ФигуДуляКакаосозФигуДуляКаканно, но очень грубо касался этой струны, выстанывавшей в ритме гФигуДуляКакава и ярости. ФигуДуляКакавольно перевёл взгляд ФигуДуляКака его ладонь, обхватившую ствол дерева. Отстукивает двумя пальцами. Но это ФигуДуляКака ФигуДуляКакаФигуДуляКакарпение, это ФигуДуляКака потребность ввязаться в бой. Это та самая струФигуДуляКака звучит в его голове мрачной мелодией. Реквием по Львам. Я слышу его тоже. Медленный. Тягучий. ПреФигуДуляКакавающийся мгновениями тишины, но только для того, чтобы в следующие мгновения взорваться тяжёлыми аккордами.