Владимир Кабаков - Симфония дикой природы (СИ)

Время боёв, погонь, страсти закончилось и матки оплодотворённые победителями - избранниками, вновь стали свободны, вынашивая в себе будущее потомство...

Однажды, в конце сентября, выдался как-то по-особому тёплый и лучезарный день. Над просторами безбрежной тайги стояла сухая тёплая погода и солнце необычайно ярко светило весь день и даже казалось, что лето неожиданно возвращается.

В эту неделю осеннего яркого света, на солнечных взгорках, кое - где появились весенние цветочки, обманутые необычным осенним теплом и при солнце и необычайной прозрачности воздуха, они были видны издалека...

... Но уже в сумерках, на горизонте, с северной стороны появились высокие белые облака, а к полуночи, небо укрыло непроглядным, мутно - серым одеялом туч, а из них посыпался влажный белый снег...

Перед рассветом, снег запеленал всё вокруг в белое покрывало, и стало необычно тихо - слой снега приглушил все звуки ...

Лосиха мать не пошла, как обычно кормиться, хотя в нерешительности поднималась несколько раз из лёжки, топталась на одном месте, лизала прохладный снег и вновь ложилась...

Любопытная, в одиночестве бродила вокруг принюхиваясь и присматриваясь, осваиваясь в новом для неё, чисто белом, непривычно холодном мире.

Иногда оглядываясь, она видела свои следы и пугалась, принимая отпечатки на снегу за присутствие посторонних.

Но постепенно она поняла, что снег проявляет то, что без снега было не видно. Да и уверенно - сонное настроение родительницы успокаивало...

Снег шел, не переставая несколько часов и лоси дождавшись его окончания, поднялись и вздрагивая от шуршания падающего с веток тяжелого снега, пошли на кормёжку...

Лес переменился в одну ночь. Гибкие берёзы ещё не сбросившие золотистой листвы под тяжестью влажного снега осевшего на листьях, согнулись дугой до земли, а некоторые и сломались.

Теперь лес напоминал картину битвы: деревья согнутые переплелись вершинами и ветками, обломки вершин с листьями жёлтых и красноватых тонов проглядывали сквозь белизну сугробов яркими блёстками.

Обходя завалы снега и сломанных веток, лосиха повела Любопытную к знакомому осиннику, который осиротело голый, стоял, просматриваемый далеко вперёд и во все стороны.

Войдя в осинник, лосиха, подойдя к дереву, передними резцами мощной горбоносой верхней челюсти начала соскребать вкусную чуть подмёрзшую осиновую кору, и Любопытной этот новый вид еды очень понравился.

Потом, лоси объели мелкие веточки у нескольких молодых осин и попробовали верхние побеги густых кустарников, плотной щетиной торчащих в низинках таёжного ручья...

Наевшись, звери, отойдя несколько сотен метров в сторону, сделали полукруг и опытная лосиха легла за поваленным деревом, где её не было видно, а она, поднимая голову, слышала и видела то место, по которому они прошли направляясь к лёжке.

Начался новый период жизни, когда следы на снегу, показывали их присутствие здесь, врагам, и потому надо было быть особенно осторожным и внимательным...

...Перед снегопадом, Бурый закончил рыть для зимовки нору - берлогу.

Выбрав место на пологом склоне небольшого распадка, выходящего на северо-запад, Бурый примериваясь, насколько раз копнул землю тяжёлой когтистой лапой, сорвал тонкий слой травы и дернины под густым кустом багульника, на бугорке, пронизанном его корнями.

Земля легко поддалась сильному землекопу - то была супесь, то есть смесь крупного песка и глины.

Углубившись на глубину более метра, и удовлетворившись пробами почвы, медведь принялся неутомимо копать берлогу.

В первый день, он копал по прямой, зарываясь когтями вглубь бугорка. Под вечер, прекратив работу, сходил на соседнюю гриву и покормился кедровыми орешками из шишек - паданок, густо покрывающим траву под деревьями, после сильного недавнего ветра.

Там, Бурый нашёл несколько бурундучьих нор, раскопал их и полакомившись орешками, в одной из норок, поймал и съел маленького хозяина ореховых запасов, бурундука...

Возвратившись к новой берлоге после полуночи, он отдохнул в лёжке и после рассвета, принялся копать вновь.

Теперь он расширял берлогу, углубляя её, выворачивая жёлтый песок, смешанный с глиной в отвал, как бы делая барьер перед входом. Чем больше супеси он выворачивал из берлоги, тем выше становился барьер - вал перед ней, на расстоянии не далее метра...

... Так работал он, не покладая "лап", ещё день, и ещё один...

На четвёртый день, после начала строительства, берлога вчерне была готова. Высокий борт отвала желтел на зелёном фоне и привлекал внимание. Но уже через насколько дней листопад укрыл его и отвал стал малозаметен, на фоне опавших листьев...

Бурый остался доволен своей работой, долго ходил вокруг, присматривался и принюхивался, а потом, запомнив место ушёл на несколько недель на водораздел, где кедрачи в этом году были особенно урожайны...

Там он не только ел подобранные с земли орешки в шишках, но и раскапывая норки бурундуков поедал уже добытые их шишек бурундучьи запасы, иногда закусывая и зазевавшимся бурундуком.

Здесь его и застал первый снегопад, после которого медведь, раскапывал муравейники, широко гуляя по окрестной тайге.

Когда же первый снег стаял, он вновь, наедая жир, питался кедровым орехом, изредка для моциона гоняясь за нахальными и проворными соболюшками и белками, которые его вовсе не боялись, и иногда утаскивали крупные спелые шишки из под самого его носа...

В конце октября по ночам начались сильные морозы и шерсть медведя стала длинной мягкой и плотной, отблескивая под солнцем шоколадно-коричневыми оттенками.

Бурый сделался толстым и гладко неповоротливым, подолгу лежал в лёжках и ждал большого снегопада...

Причуяв приближающуюся непогоду, он спустился с хребта к берлоге, сходил насколько раз на моховое болото, где ел мох и корешки, для полной очистки желудка и созданию "пробки" в толстой кишке.

Очистившись, он уже заселился в берлогу, когда пошёл сухой холодный снег: в начале крупкой, раздуваемой по земле ветром, а потом и хлопьями, лёгшими на промороженную землю уже на всю зиму...

Перед этим, надрав в ближнем сивере мха, Бурый затащил его внутрь берлоги и устроил мягкое и уютное гнездо, в котором с комфортом обосновавшись надолго, стал задрёмывать, иногда просыпаясь в погожие солнечные дни и вылезая наружу, на "заградительный вал", грелся под лучами солнца смежив тяжёлые веки.

С каждым днём, он задрёмывал внутри тёплой и безопасной берлоги всё крепче, и наконец заснул чутким сном, убаюканный холодными пронзительно воющими зимними ветрами...

... Лосиха с лосёнком Самом провела время предзимья в вершине таёжной речки, заросшей после вырубки леса, густым лиственным подростом.