Кротков Антон - Аннотация

– Вы тоже верите в эту легенду? – спросил Луков, рассчитывая услышать ещё много интересного.

Однако многообещающий разговор пришлось прервать.

Выяснилось, что Мануйлов застал на месте преступления двух мародёров и намеревался устроить над ними показательный суд.

– Не мешайте ему, – шепнул на ухо Лукову Ягелло. – В нашем положении это единственный шанс хотя бы отчасти изменить к себе отношение со стороны местного населения. Да и дисциплину в отряде важно поддерживать.

По приказу командира ЧОНа красноармейцы уже сгоняли деревенских жителей на площадь. Когда собралась толпа человек в сто, Мануйлов громко обратился к арестованным, с которых сняли ремни и разоружили.

– Вы ограбили бедняка! Нет для красноармейца большего преступления. Вы «потеряли лицо» перед народом. Но гораздо страшнее, что вы запятнали советскую власть.

Один из мародёров упал на колени, стал плакать и клясться, что он никогда раньше не делал ничего плохого и больше никогда не повторит такой ошибки. Но Мануйлов был безжалостен.

– Нет вам прощения! – жёстко произнёс он и несколько раз выстрелил в преступников. Некоторое время толпа стояла молча, затем все снова разошлись по своим домам. Казалось, в отношении местных жителей к пришлым людям ничего не изменилось.

Экспедиция устроила бивуак за деревней. Солдаты начали устанавливать палатки из грубого холста, разводить костры. А после захода солнца в лагерь прокрались, постаравшись, чтобы их не заметили односельчане, несколько дехкан. Они принесли свежевыпеченный хлеб и молоко. Один из гостей – совсем молодой человек с удивительным прямодушным лицом и наивными глазами оказался храбрей своих товарищей, и предложил с помощью русских организовать из деревенской молодёжи добровольческий отряд самообороны для борьбы с Джунаидом.

– Как же вы не боитесь оборотня? – удивился Луков.

– Бойся‑не бойся, а «Чёрный хан» в любом случае с меня шкуру с живого сдерёт – ответил юноша. Я задолжал его сборщикам налогов много денег, а отдать в уплату мне нечего. Разве что моя шкура ему на что‑нибудь сгодиться. Может, его мытари натянут её на свой барабан, чтобы люди ещё издали слышали об их приближении и тряслись от ужаса.

Выяснилось, что объявивший себя хозяином всего Туркестана, и даже начавший чеканить монету с собственным изображением, Джунаид‑бек обложил всё сельское население непомерно высокими податями. Он брал налог на скот, на соль, на выпечку хлеба, даже на воду. Налог на соль вызвал особенно сильное возмущение местных жителей, так как до этого они добывали соль бесплатно из соленых озер пустыни.

– Скоро проклятый Джунаид введёт налог на воздух и тогда беднякам вроде меня придётся вдыхать через раз.

– Как вас зовут? – спросил Луков удивительного юношу, который даже о своём бедственном положении рассказывал с непонятной Одиссею гордостью.

– Анзур.

– Анзур, и много в кишлаке таких, как вы, готовых восстать против Джунаид‑бека?

– Недовольных много. Но ещё больше тех, кто держит своё недовольство при себе, да помалкивает, выжидая, чья сила в итоге возьмёт верх.

Отважный дехканин попросил Лукова дать несколько винтовок, чтобы вооружить ими своих друзей. А чтобы доказать, что с прежними страхами покончено раз и на всегда, он пообещал утром на глазах у всего села доставить в экспедиционный лагерь фураж для вьючных животных.

– Если вы дадите нам оружие, то мы с товарищами нальём серебряных пуль и убьём оборотня! – пообещал на прощание храбрый дехканин.

После его ухода присутствовавший при разговоре Кенингсон сказал восхищённо:

– Этот Джунаид‑бек по‑своему гениальный человек. Он придумал идеальный образ для своих амбициозных планов. Кенингсон, пояснил, что поскольку тигр – это самый грозный хищник, который водится на просторах Центральной Азии, с ним связано немало легенд и преданий, испокон веков циркулирующих среди народов, населявших этот край. Его способность маскироваться, неожиданно исчезать и появляться, ещё в незапамятные времена создала тигру репутацию сверхсущества, оборотня. Одна из таких легенд связана с именем Александра Македонского или как его называют на Востоке – Искандером Зулькарнайном. Якобы после завоевания Центральной Азии и постройки на берегу Сырдарьи города – Александрии эсхата (Худжанд), Александр углубился в малонаселенные земли на севере – за Сырдарьей, и в окрестностях современного Ташкента несколько месяцев охотился на тигров с помощью дротиков, заодно постигая их повадки, которые ему в дальнейшем очень пригодились в его походах…

Отказать в просьбе отважному селянину Одиссей не мог. Ему удалось наскрести для Анзура и его друзей несколько стволов, в частности те винтовки, что остались от казнённых мародёров. Одиссей также обратился к Лаптеву с просьбой, чтобы тот расстался с частью принадлежащего лично ему арсенала для благородного дела. Гранит отказать не мог, ведь он так часто рассуждал о необходимости поддержки стихийных очагов народной революции на местах. Но и просто так «бросить свой хворост» в разгорающийся костёр» комиссар был не согласен. Скромность не принадлежит к числу его добродетелей. Поэтому на следующее утро Гранит вместе с Мануйловым и его чоновцами отправился в деревню, чтобы устроить торжественный митинг по случаю организации в селе первого в районе отряда народной милиции.

– Сколько вы ещё согласны жрать хлеб с соломой, умирать, гнить и трястись от страха пока байство и прислуживающее ему духовенство жирует за ваш счёт? – говорил Гранит несознательной части дехкан и показывал на молодых активистов.

– Берите пример с этих соколов революции! Отриньте свой страх, разбейте вдребезги старые предрассудки и приготовьтесь победить своего векового врага – эксплуататора и попа. Вот вам оружие, берите с его помощью власть у себя в селе, которая принадлежит теперь только вам благодаря советской власти!

Одиссей был удивлен, когда увидел, что в следующем кишлаке им была оказана совершенно другая встреча. Местное население уже проявляло осторожное любопытство. Дехкане выглядывали из‑за заборов, провожали взглядами русских всадников. А некоторые даже решались приветствовать их и улыбаться. Явно ощущалась перемена в настроениях декхан. С лица комиссара Лаптева не сходила горделивая улыбка. Проезжая мимо Одиссея на вновь собранный для него чоновцами митинг, Гранит снисходительно бросил:

– Что были бы ваши винтовки без моего зажигательного слова!

В своём беснующемся стиле Одиссей объявил с импровизированной трибуны, в роли которой выступала обыкновенная двуколка‑арба, поставленная на оглобли, что население этой и других деревень должны твёрдо уяснить для себя, что Советская власть пришла в эти края навсегда.