Сергей Тихонов - Старая надежда

— Эми...

— Ты говорил, что я совершеннолетняя и обладаю всеми правами гражданина. Я хочу жить, Марко, неужели ты не понимаешь? Жить среди обычных людей, работать, учиться, заводить друзей. Хочу найти Джека, и не когда-нибудь в далёком будущем, а как можно скорее! — она перевела дыхание. — Я не смогу ничего из этого, если ты спрячешь меня на охраняемой базе и станешь готовить к реальности лишь в теории, а не на практике!

— Эми, ты несправедлива! — Марко начал заводиться.

Стоило бы притормозить, но она не удержалась, подхваченная чёрным течением, восходившим из глубин подсознания.

— А может это ты — несправедлив! — Эми закусила удила и, вопреки внутреннему голосу, который заклинал остановиться, выпалила: — Лучше бы я очутилась у «Отверженных», хотя бы была вместе с братом!

Марко побагровел, словно ему не хватало воздуха.

— У «Отверженных»?! — прорычал он. — Тебя убили бы в первый же день! Ведь ты — ошибка переноса. Никогда до этого двое не входили в одну точку прорыва. Хочешь узнать, почему видения и сны преследовали исключительно Джека? Малаах выдёргивали только склонных к восприятию их идеологии людей — представителей определённой расы и заданного психологического типа личности.

— Ты лжёшь! — Эми сама не верила, что кричит подобное, но её заносило, как машину на обледеневшем горном серпантине. — Ты клевещешь на ортодоксов, единственная вина которых — желание сохранить индивидуальность, а не эволюционировать вместе с вами! Меньшинства всегда угнетались, что в моем времени, что в этом!

— Когда меньшинство стремится физически уничтожить восемьдесят процентов человечества ради собственного выживания — это клевета?!

Марко наступал. Эми вжалась в стену.

— Хватит! — офицер грохнул кулаком по экрану. Поверхность хрустнула и разбежалась сотней трещинок, исказивших рисунок города: — Я слишком многих потерял, чтобы выслушивать подобный вздор от несмышлёной девчонки, которая не способна отличить друзей от врагов! Ты либо извинишься, либо...

— Либо что?! — перебила Эми. — Если вы намерены держать меня под замком — можете сразу убить, потому что я все равно не стану вашей безмозглой куклой!

— Ты нас считаешь... такими?!

Марко отступил на пару шагов.

Эми с ужасом видела боль в его глазах, словно она растоптала нечто настолько хрупкое, что невозможно выразить словами. Разочарование, как если бы твой друг сначала предал тебя, а затем несправедливо обвинил в двуличии и корысти.

Всё пошло совсем не так, как она планировала ещё час назад.

Эми захотела броситься к нему и извиняться, пока Марко её не простит, но почему-то замерла и лишь смотрела, как тот идёт к двери.

Слушала затихавшие вдали шаги.

Звонок лифта вывел Эми из оцепенения. Она молнией пронеслась по коридору, забарабанила кулаками по закрытым дверям, но было поздно. Кабина гудела далеко внизу, заглушая любые слова и извинения, что она кричала вслед.

Следующие два дня тянулись как две недели. Не было ни тестов, ни посетителей. Для Эми, как обычно, накрывали стол в зимнем саду, но есть не хотелось. Тяжёлое, гнетущее чувство вины иссушало её как солнце пустыню. Она пыталась связаться с Марко через врачей и медсестёр, но те лишь качали головами. То ли не понимали, то ли не желали понять.

Утром третьего дня, выйди из душа, она обнаружила на кровати пакет: смена белья, лёгкие хлопковые брюки, блузка и туфли. Мысленно напевая от радостного предчувствия, Эми переоделась.

Надежда сменилась уверенностью, когда медсестра провела её к лифту, и они спустились в больничный холл.

Марко услышал и всё понял! Хотелось танцевать от радости!

Эми обняла улыбнувшуюся медсестру и выскочила на улицу. Солнце ударило в глаза, и она прикрыла их ладонью.

Марко наверняка ожидает на небольшой парковке у входа! Она столько дней смотрела на неё сверху, представляя, как уедет из опостылевшей больницы...

Глаза привыкли к яркому свету и Эми с удивлением огляделась. Горькое разочарование, чувство вины, что терзало её в последние дни, вернулось, подавляя и лишая воли.

Не обращая на Эми внимания, мимо спешили люди. Проносились машины. Город вибрировал в обычном ритме.

И ни одного знакомого лица.

Одна.

6. Отверженные

Джек готовится к смерти.

Укрытый маскировочной сетью и гниющими листьями он прижимается щекой к холодной земле меж корней узловатого дуба.

Красные от стимуляторов глаза фокусируются на ребристой подошве чужого ботинка. Оперативник «Сигмы». Агент стоит на расстоянии вытянутой руки. Крошечный просвет меж опавших листьев не позволяет оценить ситуацию, но слышно, как в отдалении перекрикиваются другие солдаты. Штурмовики прочёсывают лес редкой цепью.

Звучат одиночные выстрелы. Не иначе как простреливают опасные места.

Джек сжимает зубы, морщится от солёного привкуса крови и страха.

Глупо, только не так. Не впустую!

Оперативник докладывает по рации и медлит: то ли ожидает распоряжений, то ли встревожен интуицией учуявшего добычу зверя.

Ещё чуть-чуть, и повстанцы вырвались бы в Дикие Земли, а теперь... Джек сжимает рукоятку охотничьего ножа, в который раз поминает Тару, наотрез отказавшуюся выдать боевое оружие. Мышцы гудят от напряжения, а нервы натянуты как ванты в бурю. Паника убивает не хуже пули. Он готов вскочить, броситься на врага, а затем бежать и к черту всё — что угодно, только не молиться, ожидая, когда листья над головой прошьёт случайная очередь.

Кайл сжимает его руку, и Джек приходит в себя.

Штурмовик тяжёлым ботинком взметает фонтанчик грязи. Солдат уходит прочь, оставляя горький запах недокуренной сигареты, что тлеет в мокрой траве.

Джек переводит дыхание. На этот раз — пронесло!

Утром, осознав реальность окружения врагом, повстанцы разделились, повышая шансы на удачный прорыв хотя бы одной из групп. Оставалось надеяться, что Таре и Стенли тоже улыбнулась удача.

Следующий час Джек пролежал в рукотворной берлоге, готовый ко всему, но Морган оказался прав: «Сигме» не хватало людей для одновременных поисков и в городе, и в лесах. Вот если бы солдаты двигались сплошной цепью...

Они наконец-то выбрались из импровизированного укрытия, и Кайл скатал маскировочную сеть, которая блокировала излучения их тел в ультрафиолетовом и инфракрасном спектрах. Джек набросил лямки рюкзака. Поверху крепилась тяжеленая «Мантия» — система противодействия датчикам электромагнитной, сейсмической и акустической разведки. Джек повёл несколько раз плечами, распределил внушительный вес, а затем двинулся вслед за другом.

Ближе к вечеру сквозь шум леса пробилось журчание весеннего ручья, и они с напарником вышли к точке сбора. Там уже ждали. Капитан отряда, Стенли Морган, приветствовал их взмахом руки. Тара кинулась к брату, обняла, а затем улыбнулась Джеку, разрушая стену холодного напряжения, которое возникло между ними после ссоры в подземке. Он кивнул и отвёл глаза. Пусть Тара ошибалась насчёт его решимости, но в чем-то оказалась права — он ещё не готов к подобным испытаниям.