Лана Д - ТАНЦЫнастеклах

–– Тебе нужно спать, кроха. Пойдем, провожу, –– соглашается Ник, и проводит меня до номера, который находится на пути в его комнату.

Я не могу уснуть, ворочаясь на шелковых простынях. Джаред здесь, в этом отеле. Трахает в своем роскошном номере Беатрис?

Черт. Да почему же слова «трахает» и «Джаред» в одном предложении так волнуют меня? Да потому что он соткан из секса, греха и искушения. Проклятое яблоко, в которое хочу вонзить зубки. Медленно и мучительно нежно.

{Все. Хватит. Спать, Мэл!}

Нужно заняться спортом. Это лучше всякого секса. Завтра же отправлюсь в бассейн, кажется здесь есть целый спортивный комплекс со SPA и массажными кабинетами.

Раз уж я здесь, то нужно ловить момент и использовать на полную катушку подаренные возможности.

[

POV

Джаред]

Я с трудом выдерживаю полтора часа, да и то, благодаря тому, что вопреки моим опасениям, никто не пытается оказать внимание боссу. Возможно, дело в том, что все эмоции, которые я испытал, каким-то непостижимым образом отражаются на лице или невидимые вибрации подают сигналы окружающим. Даже Беа Мур. Выполнив поручение, как-то сразу притихла, угомонилась. И оставила меня в покое. Думаю, она еще напомнит о себе. А сейчас просто отходит от шока. Я разочарован в ней.

Нет, минет был неплох, но никто не заставлял ее делать его. Я могу быть настойчивым, но не в этот раз. Беатрис могла отказаться. Беа меня разозлила, Лана меня разозлила, я был просто чертовски зол на них обеих, и нуждался в жертве. Под рукой оказалась Беатрис. Не повезло. Хотя вопрос везения в данном конкретном случае может быть очень спорным. В итоге, мое мнение о мисс Мур скатилось к нижней планке. И если бы у меня сейчас было время на поиски новой ассистентки, несомненно, я бы ими занялся.

Даю сигнал Амиру, и покидаю ресторан по-английски, ни с кем не прощаясь. Чувствую себя разбитым и напряженным, по-прежнему чертовски злым и уставшим. Усердная Беатрис не помогла мне расслабиться. Мне кажется, что стало только хуже. Не та женщина, не те губы, не те ощущения. И я бешусь еще сильнее. Ни черта не выходит переключится. А маленькая вертиховстка Йонсен по-прежнему воротит от меня нос. Да кто ты такая? Почему я трачу на тебя свое время? Бесценное, дорогое время, стоит заметить. Вся ее никчемная жизнь не стоит столько.

Мы оба знаем, почему она не пошла. Трусиха, упрямая маленькая трусиха. Выбирает себе жалких малохольных идиотов, вроде Томаса и Николаса, готовых скакать перед ней на задних лапках. Надеюсь, у нее хватит ума, не зайти с этим дебилом слишком далеко. Однажды, она уже позволила себе развлечься с другим идиотом, и когда я думаю об этом, хочется удушить ее своими руками, а не играть тут партитуры. Почему меня беспокоит вероятность отношений между Мэл и Дэвисом? Все просто. Женщина, загнанная в ловушку, способна совершить любую глупость, лишь бы заставить охотника передумать. И это действительно будет причиной для того, чтобы я просто… убил ее, без всякого секса. А причины… Да нет никаких причин. Я всегда поступаю так, как хочу и считаю нужным.

–– На завтра у вас запланирован разговор с шейхом в три часа дня, сэр, –– сообщает Амир, когда мы уже подъезжаем. Я киваю, не глядя на него.

–– Я помню.

Вечером, отель выглядит просто невероятно. Даже я впечатлен. В Париже особенная атмосфера. Роскошь, грех, романтика, ностальгия… И все это невероятным образом тревожит меня, циничного парня, которого так сложно удивить.

Мы идем через холл, и когда проходим мимо входа в бар, я вижу у барной стойки на высоченном стуле знакомую миниатюрную фигурку с распущенными по плечам серебристыми волосами в компании нашего коллеги, которому я мысленно раз двадцать выстрелил в лоб без глушителя. Парень, ты дорабатываешь свои последние дни в «L. Corp». Только идиот еще не заметил, что девушка принадлежит мне. Ты с кем связался, кретин?

Я задерживаюсь, замедляюсь всего на пару секунд, но этого достаточно, чтобы я заметил ее длинные ноги, открытые на всеобщее обозрение коротким платьем. Как у маленькой девушки могут быть такие умопомрачительные ноги? Мне хочется подойти, встряхнуть ее за плечи и влепить пощечину. Это глупое упрямство мне надоело. Сжимаю челюсти и прохожу мимо. К черту, я все равно узнаю… И я ей не завидую, если она осмелится пойти дальше бара с Дэвисом.

Одного кивка головы достаточно Амиру, чтобы он понял задачу.

В апартаменты поднимаюсь еще более злой, чем, когда покинул ресторан на Елисейских полях. Вечер потерян зря, впустую. Рычу сквозь зубы, не сдерживая гнев и скидывая рубашку, в ярости швыряю ее на пол. Поток свежего воздуха привлекает мое внимание к открытой террасе, которая соединена с моим номером. Там, возле перил, на фоне мерцающего миллиардом огней Парижа, спиной ко мне стоит совершено обнаженная девушка. Высокая, стройная, светловолосая. Признаться, на долю секунды вид завораживает. Но я хотел и планировал видеть на ее месте другую.

–– Убирайся, –– рявкаю я намеренно громко. Не хочу повторять дважды.

Девушка поворачивается, растерянно наблюдая, как я снимаю брюки. Хорошенькая, а я возбужден, но не хочу ее. Что со мной происходит, черт возьми?

–– Вы уверены? –– ее голос звучит неуверенно, взгляд прикован к моей эрекции. Она улыбается смелее и делает шаг. Брезгливо кривлю губы в усмешке.

–– Абсолютно, –– бесстрастно бросаю я. Снимаю брюки вслед за рубашкой и, поворачиваясь к гостье голым задом, иду в душ.

Ночь выдается не из легких. Сначала я не могу уснуть, и долго курю на террасе, лежа в джакузи и глядя на звездное небо над Парижем, думая… да ни черта и ни о чем не думая. Голова пустая, и я тупо напиваюсь один в огромном номере, вместо того, чтобы трахать свой подарок, так заботливо отправленный мне Беатрис. Как у нее хватает терпения работать со мной? Хотя вопрос в цене. До скрежета сжимаю зубы. Вопрос всегда в цене. С любой женщиной.

Кроме Мелании.

Закрывая глаза, вспоминаю ее ошарашено бледное лицо, когда она видит меня, восседающего на почетном месте в конференц-зале. Представляю, как дрогнул ее мир, когда я снова появился. Но я и не исчезал. Никогда не забывал о ее маленьком долге. Моем обещании… Я принц, я просто так не бросаюсь словами на ветер.

После половины бутылки виски, удается вырубиться, но сон не приносит облегчения. Обрывочные тревожные видения, в которых я слышу тихий плачь матери, и ее приглушенные рыдания, а потом вдруг ее нежный голос что-то произносит с любовью и горечью, ее руки треплют мои волосы. Через мгновение она уже смеется, и все во мне замирает от восторга, детского и непосредственного. Ее смех –– редкость, как драгоценности, которыми торгует моя компания. Мне кажется я зову ее во сне, чувствуя себя слабым, беззащитным, потерянным. Никто не знает, отец наказал бы меня за слабость, но я плакал, когда она исчезла, и так сильно звал ее, особенно в минуты, когда терпеть издевательства первой жены отца становилось невмоготу, невыносимо… Я научился терпеть боль в одиночку. Сжимая зубы и ненавидя их всех. Ненависть –– это то чувство, которое способно разрушить, но только оно способно спасти. Никакая не любовь. Если бы это было так, то мать приняла бы предложение отца и сняла с меня клеймо ублюдка, осталась бы, чтобы защищать своего сына, как должна была сделать любая нормальная мать.