Р.Дж. Льюис - Борден 2

Хотел бы я увидеть, как ты попытаешься.

— Борден? — голос Грэма прозвучал словно издалека.

Борден крепко сжал телефон, экран практически трещал от его хватки. Перед глазами пошли круги, и его гнев взорвался, подобно взрыву космической звезды, залив своим светом все внутри. Он несколько раз глубоко вдохнул — казалось, что он задыхается — и медленно убрал в карман телефон, который очень хотелось разбить. Телефон, который подбросили нарочно. А это значит, что он отстает на шаг и терпит поражение в своей собственной игре. Этот хрен просто сказал, что хочет его женщину, прикованную голой в подвале… как Кейт. Никакими словами не описать бешенство, переполнявшее его. Оно было настолько мощным. До дрожи. Стиснув челюсть, он попытался успокоиться, после чего взглянул на Грэма.

— Мы уезжаем, — мрачно и резко сказал Борден. — Немедленно.

Борден

Он чертовски ненавидел байкеров.

Бездушные твари.

И чертовски грязные.

Борден смотрел на весь этот бардак перед собой. Повсюду байкеры. Самовлюбленные куски дерьма сеяли хаос вокруг, словно это их вторая натура. По всему его клубу мелькали только руки и ноги бесчисленных танцующих. Битое стекло, громкие ругательства и даже драка, завязавшаяся между двумя членами клуба и завершившаяся кровопролитием и парой сломанных столов. Но… почему? Почему это стало настолько отвратительным? Он ни хуя не понимал. Особенно после того, как неандертальцы спустя несколько мгновений помирились и ржали своими окровавленными ртами, будто это не они только что измолотили друг друга до мяса.

Каменный век какой-то!

Борден стиснул зубы. Это была плохая идея.

— Это не плохая идея, — вдруг услышал он слова Хоука, который, как обычно, читал его мысли. Он остановился рядом, тоже оглядывая царящий вокруг беспредел.

— Они нужны тебе. Они нужны нам .

— Возможно, — пробормотал с отвращением Борден. — Возможно, и нет.

— Ты не должен рисковать. Сейчас это слишком опасно, Борден.

— Я это понимаю, Хоук, поэтому, блядь, не рассказывай мне о том дерьме, через которое мы уже проходили.

— Просто напоминаю, чтобы ты в конечном итоге не расквасил кому-нибудь физиономию.

— И имел бы полное право.

— Оно того не стоит.

— Они изгадили мой клуб.

— Смотри дальше, оценивай перспективы.

Борден практически рычал, повторяя снова:

— Они изгадили мой клуб.

— Остынь.

Блядь, ему не хотелось остывать. Ему хотелось стрелять, чтобы заставить этих козлов прекратить громить его клуб. Эти дикари понятия не имели, сколько было потрачено времени с тех пор, как он впервые оказался здесь, чтобы заполучить это место и заставить его работать. Он создавал «Совы» с нуля, а теперь эти уродливые задницы громили его заведение, словно оно им принадлежало.

Где, блядь, уважение? Это все, что ему хотелось бы знать. Это заложено в них изначально? Или сейчас они просто одичали?

Услышав испуганный крик, он повернул голову и увидел, как один из байкеров вытаскивал из клуба какую-то женщину, сжимая рукой ее шею. Она выглядела испуганной. В ее, как у енота, глазах блестели непролитые слезы, она беспомощно хныкала, кривя накачанные ботоксом губы. Байкера, похоже, не волновали ее слезы, он просто смахивал с носа остатки только что вынюханного порошка.

Средневековое, блядь, дерьмо.

— Просто байкерская шлюха, — быстро заверил его Хоук. — Одного из них. Не наша.

— Не могу поверить, что ты хочешь, чтобы я сотрудничал с бандой насильников.

— Они не насильники. Это одна из их клубных шлюх. Они пользуются ей, как хотят, а взамен она получает очередную дозу. Услуга за услугу.

— Ты оправдываешь это дерьмо, Хоук?

Хоук нахмурился.

— Нет, я просто объясняю тебе, Борден. Если бы я одобрял это, то был бы сейчас в той гребаной части комнаты.

— Но когда-то был, не так ли?

Лицо Хоука потемнело.

— Спасибо за напоминание, но в этом не было нужды. Я объясняю тебе их образ жизни, и это не имеет отношения к тому, что мы задумали. Ты должен добиться своего. Не бери в голову это дерьмо. Думай об Эмме. Это ведь из-за нее, так?

Словно вспышка, перед глазами Бордена возникла картина, где точно так же тащат Эмму. Видение быстро стерлось приступом раскаленного гнева. Если хоть кто-нибудь прикоснется к ней подобным образом или хотя бы посмотрит в ее сторону с вожделением, Борден с радостью украсит стены клуба его мозгами.

— Где она? — потребовал Борден.

— Все еще в офисе с Грэмом. Она никуда не выходила, иначе бы я знал. Хочешь, чтобы я привел ее? Возможно, увидеть это дерьмо будет полезным для ее упрямой задницы.

Борден стрельнул в него взглядом и заметил смех в глазах Хоука. Как, блядь, он может хотеть, чтобы Эмма стала свидетелем этого дерьма?

— Давай, — добавил Хоук, пожимая плечами, — ты должен признать, сейчас это поможет заткнуть ее. В последнее время она доставляет Грэму много хлопот, задавая вопросы и заставляя нас уволить ее. Мне даже хочется занять его место, чтобы сохранить ему психическое здоровье.

Губы Бордена дернулись. Эмма могла быть настоящей головной болью, но именно это ему в ней и нравилось. Он любил ее привычку совать нос в чужие секреты, любил ее развратный рот и дерьмовое поведение. Любил каждый гребаный сантиметр ее маленького стройного тела, включая душу, сидящую внутри него.

— Она бы сумела разобраться с этим развратом, — продолжал Хоук, кивая в сторону комнаты и пряча улыбку в густой бороде. — Она, скорее всего, прирезала бы ублюдка, который хотя бы на шаг приблизился к ней.

— Ублюдка прирезал бы я, — поправил Борден, чувствуя, как волна собственничества накрывает его. И это было проблемой: он не мог нормально справляться со своим властным характером. Ну, не всегда. Если Эмма останется в офисе, ему не придется постоянно оглядываться через плечо и нянчиться с ней и со всеми остальными, вьющимися вокруг нее.

Это закончится кровавой бойней, и он знал это.

Черт, все знали это.

Главным образом, он злился на то, что вообще оказался в этой ситуации, и что ему пришлось даже допустить мысль об этом. Но он не мог заниматься привычными делами, не сейчас, когда возникла реальная угроза.

И тогда он вспомнил ту ночь, с которой все началось, и что произошло после того, как он получил это проклятое сообщение две недели назад.

Они немедленно уехали. Сразу после того, как он нашел в переулке телефон. Он собрал кое-какие вещи Эммы, поднял ее с постели, и они поехали к нему домой. С тех пор она не возвращалась в свою квартиру, да он и не позволил бы ей. Там кто-то был, и он воспользуется любой возможностью, чтобы причинить ей вред.

«У нее такое лицо и нижняя губа, которую я буду счастлив засосать, пока девчонка будет прикована в подвале.» Эта фраза проносилась в его мозгу каждый день с тех пор, как он прочел ее. Он чувствовал тошноту при мысли о том, что какой-то псих имел такие больные желания к его женщине.